Игорь Тюменцев - Смутное время в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II

Обстоятельный рассказ о походе кн. Р. Ружинского в Россию оставил один из ротмистров его полка М. Мархоцкий [592] Marchocki M . Historya wojny moskiewskiej. Poznań, 1841. S. 9–19. . Находившиеся под командованием М. Меховецкого в стане самозванца наемники Й. Будила и К. Буссов ограничились лишь кратким упоминанием о прибытии Р. Ружинского в Россию и утверждении его в должности «гетмана» [593] Буссов К . Московская хроника, 1584–1613 гг. М.; Л., 1961. С. 149; Будила Й. История ложного Дмитрия // Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею (РИБ). СПб., 1872. Т.1. Стб. 130. . Важные данные, которые позволяют критически осмыслить показания М. Мархоцкого, содержат русские и польские документальные источники: письмо С. Харлиньского кн. Радзивиллу 17 (27) октября 1607 г., грамота Лжедмитрия II смолянам 24 апреля (3 мая) 1608 г., письмо Р. Ружинского московским боярам 14 (24) апреля 1608 г., а также мемуары С. Маскевича и др.

Р. Ружинский, по свидетельству очевидцев С. Маскевича и М. Мархоцкого, начал собирать свой отряд вскоре после сражения у Гузова летом 1607 г., когда стало ясно, что конфликт между королем и рокошанами перешел в плоскость дипломатии и многие воины обеих армий оказались не у дел [594] Маскевич С. Дневник 1594–1621 гг. // Сказания современников о Дмитрие Самозванце. СПб., 1859. Ч. 2. С. 30; Marchocki M . Op. cit. S. 11. . Он, как и Ю. Мнишек, поставил на карту все, наделав долгов, заложив и сдав в аренду свои земельные владения [595] Новицкий И.П . Князья Ружинские // Киевская старина. 1882. T. 2. С. 74. . В октябре 1607 г. он отправил из лагеря под Завихостьем в Россию отряд В. Валевского, в котором служило около 1.000 воинов. К концу 1607 г. Р. Ружинскому, по данным одного из его офицеров М. Мархоцкого, удалось собрать еще 4 тыс. воинов как из правительственного, так и из рокошанского войск [596] Marchocki M . Op. cit. S. 11. . К. Буссов, знавший о Р. Ружинском не понаслышке, подтверждает, что в отряде Ружинского служило около 4 тыс. конных копейщиков [597] Буссов К. Указ. соч. С. 149. . На Украине было много людей, хорошо знавших Лжедмитрия I и высказывавших сомнения относительно его чудесного спасения, поэтому Р. Ружинский перед началом экспедиции решил мистифицировать своих солдат рассказами доктора богословия Викентия Львовского, якобы видевшего Лжедмитрия I во время его царствования 1605–1606 гг. в келье монастыря Бернардинцев в Самборе осенью 1606 г. и во время его пребывания в Стародубе в 1607 г. Вероятно, по совету Р. Ружинского доктор богословия составил донесение, которое направил в Рим 24 декабря 1607 г. (3 января 1608 г.) [598] Донесение Викентия Львовского, доктора богословия о Дмитрие Самозванце 24 декабря (3 января) 1608 г. // РИБ. СПб., 1884. Т. 8. Стб. 77–82. . Сочинение, по всей видимости, должно было служить своеобразным оправданием затеянной экспедиции.

К Рождеству Христову 15 (25) декабря 1607 г. отряд наемников прибыл в окрестности Чернигова и оттуда послал послов к Лжедмитрию II в Орел с предложением условий, на которых солдаты соглашались служить самозванцу. Вслед за послами 27 декабря (6 января) 1607 г. наемники выступили к Новгороду-Северскому. У города на льду реки Десны они встретили своих послов, которые дали отчет о переговорах с самозванцем. М. Мархоцкий ничего не сообщил относительно того, о чем удалось договориться. Он лишь отметил, что на вопрос солдат, тот ли это «Дмитрий» или не тот, послы ответили: «Тот, к которому вы нас послали!» [599] Marchocki M. Op. cit. S. 11–12. . Вскоре о содержании разговора на льду реки стало известно М. Меховецкому, который использовал полученные сведения для обвинений устами Лжедмитрия II наемников в измене во время дальнейших переговоров. М. Мархоцкий, принимавший в них активное участие, воспроизвел речи царика в своих мемуарах. Р. Ружинского и его солдат, судя по заявлениям самозванца, волновало одно: смогут ли им заплатить за службу или нет? Вопрос, тот ли это «Дмитрий» или нет, интересовал их в последнюю очередь. Известия, что у царика денег нет, судя по всему, привели их в замешательство. Это обстоятельство, вероятно, вынудило Р. Ружинского сообщить о своих планах захвата власти в повстанческом лагере, что впоследствии и дало основание самозванцу обвинить командира наемников в «измене» [600] Marchocki M. Op. cit. S. 12. .

Проверка хронологии дальнейших передвижений отряда Р. Ружинского обнаруживает любопытные детали, о которых М. Мархоцкий умолчал. Ротмистр отметил, что Р. Ружинский выступил из Чернигова к Новгороду-Северскому 27 декабря (6 января) 1607 г., а оттуда «наспех» к Кромам [601] Ibid. S. 11–12. . Парадокс заключается в том, что в Кромы наемники, по данным И. Будилы, прибыли только 20 (30) марта 1607 г. (!) [602] Будила Й . Указ. соч. Стб. 130. . Если учесть, что последний переход Р. Ружинский и его солдаты совершили спешно, то можно предположить, что в Новгороде-Северском они провели около двух с половиной месяцев. Чем они там занимались — неизвестно. Скорее всего — зимовали, пополняя свои запасы продовольствия и фуража за счет поборов с местного населения.

В Кромах солдаты Р. Ружинского выбрали новых послов к царику, среди которых оказался М. Мархоцкий. Мемуарист отметил, что вновь главным на переговорах должен был стать вопрос о жаловании [603] Ibid. . В Орле послов приняли Лжедмитрий II и В. Валевский. Выслушав послов, канцлер, в соответствии с придворным этикетом, произнес ответную речь от имени «самодержца». Когда он закончил, самозванец неожиданно обрушился на послов с грубыми обвинениями в измене, припомнив им совещание на льду Десны у Новгорода-Северского. Царик явно пытался сыграть на противоречиях старых и вновь прибывших наемников. Он заявил, что у него много солдат, которые давно ему верно служат, и что вполне может обойтись без наемников Р. Ружинского. Своей несдержанностью царик едва не загубил дело. Возмущенные его поведением, послы наемников объявили, что после этих речей уверились, что перед ними не прежний «царь Дмитрий», т. к. тот, в отличие от царика, «умел уважать и понимать воинов». В заключение послы припугнули самозванца, что солдаты Р. Ружинского «будут знать как поступить!» [604] Marchocki M . Op. cit. S. 13. .

Открытый шантаж возымел действие. Сразу по окончании переговоров Лжедмитрий II послал за послами, приглашая их на обед. Пытаясь задобрить солдат, он трусливо заявил: «Меня самого обманули!» М. Мархоцкий отметил, что по речам и поведению самозванца послы уверились, что за спиной самозванца стоит гетман М. Меховецкий, не желавший уступать первенство Р. Ружинскому [605] Marchocki M . Op. cit. S. 13. .

Весть о происшедшем в Орле вызвала новые волнения солдат в Кромах. М. Мархоцкий пишет, что многие наемники собрались пока не поздно вернуться в Речь Посполитую. Их, по словам ротмистра, удержали « те, что были при нем <���самозванце> в Орле » [606] Ibid. S. 14. . Наемники, прослужившие царику уже несколько месяцев и не получившие за это обещанного вознаграждения, разуверились в обещаниях Лжедмитрия II и М. Меховецкого. Солдаты, как видно из показаний М. Мархоцкого, ухватились за обещания Р. Ружинского удовлетворить их запросы и в открытую высказались за смену руководства в войсках самозванца [607] Ibid. S. 14. . В совокупности отряды наемников представляли собой внушительную силу. Ружинский почувствовал себя хозяином положения и на следующий день в сопровождении отряда из 200 всадников и 350 пехотинцев выехал в Орел. Он вел себя весьма бесцеремонно. В нарушение этикета командир наемников заставил царика войти в палату и сесть на трон уже после того, как вошел туда вместе со своими солдатами. И хотя Р. Ружинский почтительно поцеловал руку самозванцу, ни у кого не было сомнений, кто является подлинным хозяином положения.