Ростислав Долгилевич - Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.)

Абрасимов, отвечая американскому послу, прежде всего коснулся вопроса о «помехах» на коммуникациях с Западным Берлином. «Советская позиция по этому вопросу, — сказал он, — … хорошо известна и остается неизменной. Мы не видим смысла в дальнейшей дискуссии по этому вопросу, поскольку протесты трех держав лишены как политических, так и юридических оснований. Организация провокационных демонстраций ФРГ в Западном Берлине происходит с ведома трех держав, хотя им известно отношение Советского Союза и Германской Демократической Республики к этим провокациям и то, что эти действия неизбежно влекут за собой ответные меры со стороны социалистических стран. Так что если кто-то и создает ненужные трудности и осложняет атмосферу переговоров, то это отнюдь не Советский Союз и не Германская Демократическая Республика, а западная сторона. Если не предубежденно смотреть на вещи, то нельзя не видеть, что реакция ГДР на последние акции ФРГ является вполне законной и даже весьма умеренной, если учесть, что лишь за последние четыре месяца в Западном Берлине ФРГ устроила двадцать только крупных политических демонстраций своего противоправного присутствия» [419] Там же, л. 66. .

Абрасимов напомнил интервью, которое Брандт дал западноберлинской радиостанции 5 марта 1971 г. Федеральный канцлер сказал, что, в общем и целом, во время переговоров по Западному Берлину было бы не очень целесообразно устраивать соревнования в активности политических партий в этом городе. Затем он добавил: «У меня такое чувство, и я должен честно сказать, что некоторые господа находились там теперь в течение нескольких недель чаще, чем раньше в течение нескольких лет» [420] Там же. . Советская сторона заявила поэтому протест против подобных «незаконных и провокационных действий ФРГ, направленных на ухудшение обстановки в Западном Берлине» [421] Там же. .

Если три державы, подчеркнул советский посол, имеют в виду использовать ведение переговоров по Западному Берлину для явочного приращения политического присутствия ФРГ в этом городе, мы должны предупредить, что это попытка с негодными средствами [422] Там же, л. 66–67. .

Что касается возражений посла США против формулы «транзит», то, по словам Абрасимова, совершенно ясно, что движение по коммуникациям между ФРГ и Западным Берлином является транзитным сообщением и ничем иным. Независимо от того, как понимают существующую ситуацию западные послы, это движение происходит через сферу верховенства другой стороны и, в соответствии с нормами и принципами международного права, есть транзит и только транзит. Формула «транзит» присутствовала и в в рабочем документе западных держав от 4 ноября 1970 г. Теперь же понятие «транзит» делается чуть ли не камнем преткновения при обсуждении улучшений и распорядка гражданского сообщения по наземным коммуникациям. Три посла заявили даже, что, записав слово «транзит», США, Англия и Франция признали бы ГДР. По словам Абрасимова, это отход западных держав от их собственной прежней позиции и абсурдная постановка вопроса, которая может лишь осложнять дело и создавать трудности и препятствия в общем-то на пустом месте. «Это не отвечает интересам ни одной из сторон», — подчеркнул советский посол [423] Там же, л.67. .

Абрасимов отметил также, что западные державы входят в противоречие со своей же собственной прежней позицией и в вопросе о географическом районе договоренности. Советская сторона предлагала уже несколько нейтральных компромиссных формулировок, однако западная сторона не хочет учесть ее позицию. Более того, если она раньше говорила об одном Берлине в целом, то сейчас речь уже идет и об окружающем районе, а американский посол пытается утверждать, что этим делается якобы большая уступка Советскому Союзу [424] Там же, л. 67–68. .

В связи с высказываниями Раша о переговорах между компетентными немецкими властями советский посол сказал, что эти высказывания вряд ли являются свидетельством конструктивного подхода западной стороны к решению вопроса. ГДР заявила о готовности внести свой вклад в дело успеха переговоров четырех держав по Западному Берлину. Если три державы имеют намерение использовать свои «особые права» в отношении ФРГ, чтобы мешать переговорам компетентных немецких властей, это является красноречивым свидетельством их подхода к обсуждаемым вопросам. Эта позиция тем более непонятна, поскольку участники переговоров условились, что все части договоренности должны образовывать общий пакет [425] Там же, л. 68. .

Касаясь фразы Раша о том, что западная сторона не намерена спешить на переговорах, Абрасимов заявил: «Никто не принуждает три державы к спешке. Нужно подчеркнуть, что советская сторона выступает за солидное решение вопроса, однако, она выступает и за его скорейшее решение. Дело сейчас за западными державами» [426] Там же. .

Взявший слово после Абрасимова французский посол Сованьярг сказал, что, по его мнению, вопрос о географическом районе действия договоренности удастся, очевидно, решить лишь на конечной стадии переговоров. Но этот вопрос не столь уж важен, и он западную сторону не волнует. Гораздо важнее содержание общей части и преамбулы, которые, по его мнению, носят довольно расплывчатый и общий характер и ничего особенно нового не содержат. «Все четыре державы, — отметил французский дипломат, — связаны Уставом ООН и нет необходимости повторять это, если его положения о неприменении силы или угрозы силой не будут относиться к специальному району нашей дискуссии. Мы говорим о Берлине, а не о Ближнем Востоке, Палестине или Южной Америке» [427] Там же. .

По мнению Сованьярга, в сложившийся ситуации нужна была ясность, прежде всего, в отношении правил гражданского доступа и внутригородских связей. «Если советской стороне, — сказал посол Франции, — не подходит термин „доступ“, то мы могли бы говорить о движении лиц и грузов между ФРГ и Западным Берлином. Три державы не могут, однако, согласиться с тем, чтобы это движение осуществлялось при условии соблюдения суверенных прав ГДР» [428] Там же, л. 68–69. , Франция, продолжал Сованьярг, слишком уважает суверенные права других государств, чтобы делать их предметом обсуждения. Ей бы и в голову не пришла мысль говорить о транзите, например, через Польшу или Югославию. Но уже сам факт того, что в данном случае этот вопрос является предметом переговоров четырех держав, говорит об особой ситуации. Советский Союз также согласился с таким обсуждением, да иначе и быть не могло, поскольку в противном случае не о чем было бы и говорить [429] Там же, л. 69. .