Коллектив авторов История - Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

Надо признать, что У. Черчилля отличали государственная мудрость и в то же время политический цинизм и прагматизм. После войны и революции он полагал, что дальнейшие действия России предугадать невозможно: «Эта страна – загадка, овеянная тайнами во тьме непостижимости. Но, возможно, в ее отношении у нас с вами есть одна подсказка: это национальные интересы русских» 403. И далее он пояснял: «Против того, что не отвечает интересам Советского государства и ставит под угрозу его безопасность, Россия боролась на протяжении всей своей истории». И когда «в результате Первой мировой войны и революции пала Великая Российская империя», когда «Россия лежала в руинах», У. Черчилль с огромной верой в силу великого государства прозорливо указывал: «Невозможно угадать, какие страшные последствия ждут эту страну, как и когда она сможет подняться с колен, хотя в том, что рано или поздно она поднимется, лично у меня нет никаких сомнений» 404. И это – поистине гениальное предвидение. В этой связи совершенно очевидна актуальность воззрений У. Черчилля на события мировой истории и их весьма поучительный, хотя и двоякий смысл.

Аннотация.В статье сделана попытка раскрыть ряд важных проблем участия США в интервенции Западных держав в охваченной Гражданской войной России в 1918–1920 гг. Показаны сложности, с которыми столкнулся президент В. Вильсон при выборе «силового варианта» как одной из альтернатив «русской политики». Представлены особый и динамичный подход американцев к поддержке русских антибольшевистских сил на Севере и Востоке России, а также причины неудачи вмешательства США и ее оценки политиками в Вашингтоне.

Ключевые слова:Русская революция и Гражданская война, американская дипломатия, президент Вудро Вильсон, интервенция, большевики, антибольшевистские силы, союзники, германский блок.

Abstract.This article examines a number of important problems concerning American participation in the western powers’ intervention in the Russian Civil War, 1918–1920. It analyses the difficulties that President Woodrow Wilson encountered when he opted for “the power alternative”. It reveals the particularities and dynamics of American support for anti-Bolshevik forces in Northern and Eastern Russia and probes the reasons for the failure of US intervention and how this was viewed by politicians in Washington DC.

Keywords:Russian Revolution, the Russian Civil War, American diplomacy, President Woodrow Wilson, intervention, the Bolsheviks, the anti-Bolshevik forces, the Allies, the German alliance.

Проблема интервенции держав Согласия и США в 1918–1920 гг. в России вызывает неубывающий интерес исследователей и жаркие дискуссии 405. Тому немало весомых причин. Поиск ответов на ряд острых вопросов кажется незавершенным. Почему в Вашингтоне решение об участии в «экспедиции» в России весной 1918 г. принималось столь натужно, а президент США в своих мыслях и действиях был столь нерешителен? Почему, избрав летом 1918 г. «силовой вариант» решения «русского вопроса», лидеры англо-саксонских демократий В. Вильсон и Д. Ллойд Джордж уже к концу года к нему столь охладели? Почему, вмешавшись в «русские дела», Западные державы большевиков не добили, тем самым создав себе серьезнейшую проблему на будущее? Была ли в позиции Вашингтона по поводу вмешательства в России та красная черта, которую он так и не переступил?

Дополнительным фактором интереса ученых за океаном к интервенции в Россию в 1918–1920 гг. стал тот, что в общественном сознании она сначала заняла место на периферии грандиозных событий мировой войны, а потом оказалась как бы забытой. Вмешательство союзников и США в России в 1918–1920 гг. быстро стерлось из памяти поколений. Наконец, нынешний конфронтационный этап развития русско-американских отношений неизбежно стимулирует интерес к подобным же периодам в прошлом. В частности, это относится к 1917–1920 гг., когда крушение старого миропорядка и мучительные поиски державами-победительницами нового были напрямую сопряжены с попытками их ответа на вызов большевиков, предлагавших свою леворадикальную модель общественного переустройства, и с вмешательством держав в Гражданскую войну в России.

Решать проблему отношений с разорванной междоусобицами Россией выпало на долю президента В. Вильсона, незаурядного политика и ученого. Трудностей выработки вменяемой политики на «русском направлении» было немерено. События в далекой стране были очень динамичны, за океаном их не успевали отслеживать. Объективная информация подчас «дополнялась» ложными новостями, что создавало картину весьма хаотичную. Сам В. Вильсон систематическими знаниями и адекватным пониманием России не обладал. Русский поверенный в делах в Лондоне К. Д. Набоков в феврале 1919 г. был не далек от истины: «Ни о России, ни о ее истории и психологии он и понятия не имеет», добросовестно считая, что «революция должна завершиться» и что помощь всем тем, кто борется против большевиков, есть поддержка «реакции» в смысле возвращения к старому порядку. Убедить его нельзя» 406.

Советников, владевших «русской темой», были единицы. Причем те, кому президент искренне доверял – его друг, крупный бизнесмен, русофил Ч. Крейн, проф. Чикагского университета С. Харпер – разочаровали, дав неверный прогноз развития России в революционном для нее 1917 г., и отошли в сторону. А других хозяин Белого дома не приобрел.

Думается, именно на этапе от Февраля к Октябрю 1917 г. Вашингтон утратил нить «русской политики» 407. Президент не принял ни обретенной насилием власти большевиков, ни начатого ими леворадикального социального эксперимента, ни предпринятых ими усилий по выходу России из войны посредством сепаратного мира. От идеи «мировой революции» веяло агрессивностью.

На переломе 1917–1918 гг. мощный хор голосов заокеанских политиков и дипломатов, включая высших чиновников Госдепа – его главу Р. Лансинга, секретаря Ф. Полка, работавших на «русском направлении» У. Филлипса и Б. Майлза, посла США в России Д. Фрэнсиса и консулов в Москве и Архангельске М. Саммерса и Де Витт К. Пула, крупных специалистов, таких как Дж. Кеннан и многих других – подталкивал президента занять жесткую антибольшевистскую позицию 408. К тому же призывал В. Вильсона и сохранивший свою должность посол России в США Б. А. Бахметев. В первые месяцы 1918 г. в Лондоне и Париже все явственнее склонялись к силовому сценарию решения «русского вопроса» и наращивали давление на Вашингтон, надеясь и его убедить поддержать эту линию 409.

Для В. Вильсона же большевики оставались загадкой. Все же их трудно было воспринимать иначе как правительство де-факто, наперекор всем предсказаниям многих противников удерживавшее власть и успешно отражавшее атаки сонма врагов. Новая власть радикально решала важнейшие для простого люда проблемы мира и земли. За всем этим чувствовалась воля незаурядных лидеров партии большевиков, ее сплоченность и немалая поддержка народом. Не мог пренебречь В. Вильсон и громко прозвучавшими голосами министра внутренних дел Ф. Лейна, вернувшегося из России главы Американского Красного креста У. Б. Томпсона, военного атташе генерала У. Джадсона, известного либерального журналиста Л. Колкорда, утверждавших, что большевики – сила и совладать с ними будет непросто 410.