Коллектив авторов История - Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

Учитывая все «за» и «против», В. Вильсон долго держал паузу, в уме перебирая возможные решения русской головоломки. С одной стороны, он, науськиваемый союзниками, прощупывал возможность поддержки антибольшевистских сил на Юге России – войск генералов А. М. Каледина, Л. Г. Корнилова, М. В. Алексеева. В декабре 1917 г. он постарался оказать им финансовую помощь через англичан, но потерпел неудачу 411.

А с другой стороны хозяин Белого дома попытался вступить с В. И. Лениным и его сподвижниками в заочный диалог о будущем человечества, 8 января 1918 г. выступив со знаменитыми «14 пунктами». Вселенскому леворадикальному проекту лидер США противопоставил новаторскую концепцию реформированного мироустройства в рамках охранительной для буржуазного правопорядка тенденции. Президент смог весьма обтекаемо сформулировать пункт 6 о России. С одной стороны, за ее народом признавалось право определять собственную судьбу, с другой В. Вильсон предлагал обеспечить это право помощью западных союзников. Иными словами, лазейка для их вмешательства в дела России сохранялась 412.

Белый дом путем неформальных контактов, которые В. Вильсон санкционировал, через лидера Американского Красного креста Р. Робинса и генерала У. Джадсона, действовавших вместе с эмиссарами ряда европейских стран, надеялся отговорить В. И. Ленина и его сторонников от ратификации Брестского договора. Не получилось. IV чрезвычайный Всероссийский съезд Советов (14–16 марта 1918 г.) «похабный» (по выражению самого В. И. Ленина) мир утвердил 413. Пренеприятный для Вашингтона факт выхода России из войны грозил антигерманской коалиции в лучшем случае серьезной затяжкой войны и значительными людскими потерями, а американцев заставил поторопиться с подготовкой армии для замены «выпавшей из обоймы» союзников России 414. Эти события наложились на происходившее в России ужесточение большевистской диктатуры, разгон Учредительного собрания в январе 1918 г. И В. Вильсон стал всерьез размышлять об интервенции в Россию; диалог с большевиками на неопределенное время был прерван.

Думается, именно весной 1918 г. у правящих элит держав Антанты и США складывался их образ как симбиоза неисправимых фанатиков, мечтателей и убийц, как несамостоятельной силы, работавшей на Германию и вставшей на тропу предательства интересов и Отечества, и держав Согласия. Их ответ казался логичным: в марте – апреле 1918 г. первые военные контингенты стран Антанты высадились в Мурманске и во Владивостоке. В. Вильсон все более проникался аргументацией европейских партнеров, жестко увязывавших факторы усиления германского влияния в России с крушением надежд на близкую победу в мировой войне. Речь шла о той роли, которую в мощном немецком «весеннем» 1918 г. наступлении на Западном фронте могли сыграть переброшенные после подписания Брестского мира с Востока германские дивизии, о возможностях использования державами Четверного союза сырьевых и продовольственных ресурсов России, о вероятном захвате на ее Севере немцами, а на Востоке – большевиками, и якобы присоединившейся к ним массой военнопленных стран германской коалиции складов с военным снаряжением, о существовавшей со стороны этих сил угрозе установить контроль над участками важнейших железных дорог, прежде всего Транссибирской, и о других опасностях 415.

Но президент и его окружение долго колебались, поскольку аргументы «за» участие США в интервенции почти уравновешивались не менее серьезными доводами «против». Армейская верхушка, включая военного министра Н. Бейкера, представителя США в Высшем военном совете союзников генерала Т. Блисса, возражала против отвлечения сил с Западного фронта. В. Вильсон сомневался, поддержат ли отправку солдат в далекую Россию американские граждане. Лидер демократов в уме держал неотвратимо приближавшиеся выборы в конгресс в ноябре 1918 г., которые для реализации задуманных им внешнеполитических инициатив могли стать судьбоносными. А потому нельзя было дать повод республиканцам использовать против себя тот сильный аргумент, что президент поддался на уговоры внешних сил, в том числе и противников большевиков в России, и под их давлением втянул свою страну в новую войну.

Серьезных международно-правовых обоснований для силового вмешательства в Россию было не найти. До вывода большевиками ее из войны Россия была для США союзницей, после ее статус был не определен. Но в этой стране имелись немалые силы, отвергнувшие Брест как национальное предательство и рассматривавшие свою борьбу с «узурпаторами власти» как продолжение участия России в мировой войне и свидетельство выполнения ею своего долга перед союзниками. Вмешательство США в России нарушало милый сердцу президента принцип о праве народов самим выбирать свою судьбу. И главное, было непонятно, примут ли русские помощь иноземцев для решения своих внутренних проблем. Или, наоборот, появление иностранных войск усилит антисоюзнические и пробольшевистские настроения в народной толще.

И все же под давлением союзников, сохраняя серьезные сомнения в правильности своего решения, в июне – начале июля 1918 г. В. Вильсон согласился отправить войска в Россию. Решение далось проще для русского Севера в силу ряда особых обстоятельств 416. И сложнее – в отношении Востока России. Согласие США сдерживала перспектива участия в экспедиции войск Японии, которую в Вашингтоне не без оснований подозревали в широких экспансионистских замыслах в отношении Сибири и Дальнего Востока России. Компромисс между Токио и Вашингтоном был, однако, найден после длительных консультаций. Он заключался в направлении в Россию японских частей одновременно с «уравновешивающими» их контингентами войск западных союзников и США в заранее оговоренных пропорциях 417. А вот тема положения в России 60-тысячного чехословацкого корпуса решение Белого дома об участии в интервенции только подтолкнуло. Поскольку открытое его выступление в конце мая 1918 г. против большевистских властей было воспринято Вашингтоном как следствие угрозы с их стороны жизни легионеров 418.

Решение о вмешательстве США в России было принято 6 июля 1918 г. В. Вильсоном и членами его кабинета 419. Объясняя 17 июля мотивы своих действий союзникам, президент маскировал их антибольшевистскую направленность, которая для них, думается, секретом не являлась. Итак, было понятно, от кого следовало оберегать склады с военным снаряжением и против кого оказывать помощь чехословакам. Было очевидно, каким русским собиралась оказать Америка помощь в деле их «самоорганизации для самозащиты»; имелись в виду противобольшевистские силы 420.

Как представляется, В. Вильсон, присоединяясь к интервенции союзников, изначально определил «грань допустимого» в американском вмешательстве. Оно должно было стать тем внешним толчком, который позволит русским преодолеть порожденное испытаниями и потерями войны оцепенение и вдохновить их на свержение власти большевиков. США готовы были оказать посильную экономическую, политико-дипломатическую, моральную поддержку. Даже направить в Россию небольшой контингент войск для выполнения вспомогательных функций в тылу. А вот делать работу вместо русских, своими штыками сметать большевиков, влезая во внутреннюю смуту, вильсонисты намерены не были.