Коллектив авторов История - Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

11 февраля вновь встал вопрос о слабости управления министерством иностранных дел. Министр находился в Париже (в Сибирь он так и не приедет), Жуковский, назначенный послом в Прагу, временно занимал вакантную должность товарища министра, Гинса в это время свалил тиф… Вологодский поставил вопрос о назначении старшего товарища министра с возложением на него временного управления министерством. Эта миссия была возложена на И. И. Сукина 459. Симптоматично, что этот вопрос был согласован с Сазоновым, и министр не нашел нужным возразить.

Министерство иностранных дел в силу специфики своей деятельности должно иметь представительство за рубежом. Этот вопрос еще летом 1918 г. рассматривало и обсуждало Временное правительство Сибири. В связи с осознанной сложностью создания собственного представительства вследствие отсутствия кадров, подготовленных для такого рода деятельности, ему пришлось обратиться к заграничному представительству, сохранившемуся за рубежом с добольшевистских времен. Заграничный корпус МИД Российской империи был унаследован Временным правительством, претерпел некоторые изменения кадрового состава и в полном составе, отказавшись подчиниться советской власти, остался на службе после октября 1917 г., приняв решение оказывать помощь в сфере своей компетенции всем силам, поднявшимся на борьбу с большевиками.

Белое движение было далеко не однородным. Правоэсеровскому правительству и старому дипломатическому корпусу было нелегко прийти к консенсусу. Однако вопрос шел о судьбе страны, и стороны проявили готовность к компромиссу, впрочем, очень скоро выяснилось, что понимали они его по-разному. Временное правительство рассматривало возможность оставления (курсив мой. – Прим. авт .) дипломатов на службе 460. Между тем Заграничный корпус, создав в ноябре 1917 г. Совет послов, сумев самостоятельно организовать финансирование своих представительств, выработав платформу для своей независимой деятельности и проработав практически год вне связи с каким-либо правительством, осознал свою самодостаточность и роль в движении. Он был представителем единой России, а Временное сибирское правительство рассматривал как одно из целого ряда местных образований. Между тем в конце августа правительство циркулярной телеграммой предложило представительствам за рубежом вступить в официальные отношения 461и обеспечить признание правительства за рубежом. Впрочем, это обращение получили не все представительства. Официальному главе Совета послов В. А. Маклакову пришлось выяснять, какое из сибирских правительств выступило с такими инициативами. По существу же он указал на то, что союзные государства не могут официально признать ни одно из сибирских правительств в качестве общерусского, и предложил довольствоваться той формой, которая была разработана Советом послов и рекомендована союзникам в отношении образовывавшихся на окраинах империи национальных правительств, – признания де-факто в качестве местных властей 462.

То же взаимное непонимание омрачило взаимоотношения дипломатического корпуса с первым созданным на Востоке Всероссийским правительством 463. Едва придя к власти, оно не усомнилось в своем праве давать распоряжения Заграничному корпусу, предложив незамедлительно прислать шифры и донесения о деятельности дипломатических агентов со времени, когда большевики захватили власть, а также уведомить по телеграфу о настоящем политическом положении и сообщить список личного состава миссий и посольств. Корпусу было поручено официально уведомить зарубежные Правительства об образовании верховной русской власти и осведомиться, признают ли они его единственной законной властью и готовы ли аккредитовать своего дипломатического представителя при Временном российском правительстве 464.

Дипломатов раздосадовал уверенно-командный тон Директории. Со своей стороны они считали, что нельзя отталкивать это правительство, но «пока оно не докажет своей физической силы», нельзя и рассматривать его как правительство законное, ибо существовал риск связаться «с эфемерным явлением». Усомнились они и в праве этого новообразования уже в тот момент давать распоряжения Заграничному корпусу 465.

Колчак и Ключников были в курсе этих коллизий. Они понимали, что на стороне Корпуса были авторитет, которым послы пользовались на международной арене, «благодать преемственности» от дооктябрьского ведомства и имидж «общероссийского» представительства. Повторять старые ошибки после переворота они не стали. Но и легализовать такое соотношение сил было непросто.

В большой и довольно путаной телеграмме от 22 ноября 1918 г. и. о. министра дважды возвращался к вопросу о взаимоотношениях правительства и Совета послов. Указывая на то, что оно находится в подчиненном положении, он признавал, что дипломатическое представительство «должно иметь и самостоятельный голос», чтобы выступать от имени всей России: должно играть «и подчиненную и совершенно самостоятельную роль, т. к. было облечено своими полномочиями еще единой всероссийской властью и этих /полномочий/ не утратило и поныне» 466. В интервью, опубликованном в тот же день, Ключников поставил перед дипломатами совершенно несвойственную их сфере ответственности задачу: «служить целям объединения всех центров сопротивления в России» 467.

Таким образом, формирование министерства иностранных дел на востоке страны прошло сложный преемственный путь от отдела внешних сношений Западно-Сибирского комиссариата до МИД Верховного правителя России. Сформированный в отдаленном от традиционного государственного центра регионе, где отсутствовали карьерные дипломаты, он не мог представлять собой полноценное внешнеполитическое ведомство. Его управляющим стал совсем молодой и неопытный дипломат, а в штат были включены, по сути, случайные люди. Министр находился в центре мировой политики – Париже и не проявлял заинтересованности в превращении омского министерства в действующее, действительно руководящее внешними сношениями ведомство. Ожидать от такого учреждения создания продуманной внешнеполитической программы, твердого проведения ее в жизнь, вряд ли приходится. Было нарушено соотношение сил внутри министерства: Заграничный корпус претендовал на самостоятельную, а порой и руководящую роль. Надо признать, что все, и те, кто работал в Омске, и те, кто служил за рубежом, к созданному при Верховном правителе учреждению, относились как к временной, вызванной к жизни чрезвычайными обстоятельствами форме, которая должна была принять надлежащий вид вместе с изменением ситуации.