Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Из портов Персидского залива «Корнилов» вывез: 4,6 тыс. мешков табака для Бейрута; 60 ящиков камеди для Одессы и Лондона; 17 тюков хлопка для Одессы; 2 ящика опиума для Александрии.

Миссия русского торгового судна «Корнилов» была знаменательной для деятельности Российской империи в Персидском заливе с двух точек зрения — коммерческой и политической. В коммерческом отношении она явилась, как докладывал в Париж поверенный в делах Франции в Тегеране господин Куже, «первой крупной торговой акцией русских в Персидском заливе» (91). В политическом — демонстрацией усилившегося интереса России к данному району мира и отражением результативной деятельности ее дипломатии.

Вторым русским коммерческим судном, посетившим Персидский залив, стал пароход «Азов». 15 августа 1901 г., сообщал (12.07.1901) министр финансов Сергей Юльевич Витте министру иностранных дел графу Владимиру Николаевичу Ламздорфу (1844–1907), «из Одессы отходит вторым пробным рейсом пароход РОПиТ „Азов“ в порты Персидского залива: Джаск, Линге, Бендер-Аббас, Бушир и Бассора» (92).

В связи с предстоящей торговой экспедицией «Азова» управляющий Отделом торгового мореплавания направил письмо Николаю Генриховичу Гартвигу (1857–1914), начальнику Азиатского департамента МИД. Интересовался, «не будет ли признано Министерством иностранных дел возможным, рекомендовать, чтобы назначенный в Бушир консулом действительный статский советник Иван Федорович Похитонов (1853–1913) отправился к месту своего назначения с пароходом РОПиТ „Азов“» (93).

Миссия торговой дипломатии «Азова», как явствует из документов АВПРИ, «закрепила сложившуюся уже к тому времени неплохую в целом коммерческую репутацию в регионе новой пароходной линии Одесса — порты Персидского залива». Ее успешному в целом функционированию немало содействовало то, как считали французские дипломаты, что она «находилась под патронажем правительства России» (94).

Третьим русским торговым судном, побывавшем в Персидском заливе, документы АВПРИ называют пароход «Зигфрид». В донесении управляющего генеральным консульством в Бушире Г. В. Овсеенко (19.11.1901) говорится, что «русский частный пароход „Зигфрид“ [принадлежал „Русско-Балтийскому пароходному обществу“], в ноябре 1901 г. поставил в Бушир партию керосина, а ушел с полным грузом для Лондона». По мнению Г. Овсеенко, тип такого судна, как «Зигфрид», был для плавания в Персидском заливе «наилучшим» (95).

Со вторым рейсом парохода РОПиТ «Корнилов» (сентябрь 1901 г.) проследовал к месту службы первый русский консул в Басре Александр Алексеевич Адамов (1870–?).

«Прибыв в Бендер-Бушир на „Корнилове“, — докладывал он (28.10.1901) послу в Константинополе И. А. Зиновьеву, — я сразу же проследовал в Бассору (2 октября), на английском почтовом пароходе, чтобы открыть консульство до прихода „Корнилова“. 15 октября, после 10-дневного карантина, съехал на берег. В тот же день в сопровождении драгомана консульства в Багдаде отправился к временно управляющему Бассорским вилайетом, муташаррифу г. Кербела Абдуллатифу-паше, для вручения ему султанского фирмана [указа султана] и берета [грамоты турецкого султана, которой он жаловал ее подателю особые права]». На обратном пути посетил Ахмеда Файзи-пашу, командующего VI корпусом. «Утром 17 октября, до прихода Корнилова, поднял на занимаемом мной помещении консульский флаг».

Несколькими днями ранее (25.10.1901) А. Адамов известил о начале работы консульства в Басре и А. Ф. Круглова, генерального консула в Багдаде. «По прибытии в Бассору, — говорилось в отправленном им донесении, — мною было открыто, 17 октября, вновь учрежденное в сем городе Императорское консульство».

Информируя И. А. Зиновьева (01.11.1901) о «плавании на „Корнилове“» А. Адамов сообщал, что, по его мнению, в круг портов, посещаемых нашими торговыми судами в Персидском заливе, следовало бы также включать Линге, Бахрейн и Кувейт (96)

Рассказал А. Адамов и о двух «весьма прискорбных для российского престижа на Персидском заливе инцидентах». Хотя и были они сугубо протокольного характера, но вполне могли повлечь за собой негативные последствия политического порядка — образовать зазор в налаживаемых Россией связях с арабами Прибрежной Аравии. «При открытии новой линии, — писал он, — имеются в виду, прежде всего, торговые цели, но на Востоке торговля и политика идут рука об руку и тесно связаны между собой». Руководству РОПиТ при посылке своих пароходов в Персидский залив необходимо считаться с этим обстоятельством. В противном случае может повториться то, что имело место в Маскате, где «Корнилов», согласно инструкции, «салютовал флагу местного правителя». Однако с нарушением тамошнего протокола: девятью выстрелами вместо положенных двадцати одного. Инцидент приобрел широкий резонанс еще и потому, что во время первого захода «Корнилова» в Маскат по пути в Залив, когда он салютовал султану тремя выстрелами, маскатские чиновники обстоятельно ознакомили капитана русского судна с церемониалом салюта. Подчеркнули, что 21 выстрел из орудий означает, что иностранное государство, которому принадлежит судно, признает султана Маската как независимого правителя. Меньшее количество выстрелов воспринимается как игнорирование данного статуса со всеми вытекающими из этого негативными последствиями политико-дипломатического характера со стороны местных властей в отношении государства, судно которого пренебрегло нормами протокола. Притом, заметим, в самом чувствительном для арабов Прибрежной Аравии тех лет вопросе, связанном с их суверенитетом. Понятно, что на салют нашего парохода ответа не последовало. Инцидент удалось уладить с помощью французского вице-консула. На условиях, что ответ на приветствие русского судна последует после того, как оно повторит салют, сделав 21 выстрел. Говорить о том, отмечает А. Адамов, как известие об этом досадном инциденте, с какими прикрасами и преувеличениями, англичане немедля разнесли по всему Персидскому заливу, вообще не приходится.

«Бросался он в глаза» и пробрел повышенное звучание еще и потому, уведомлял посла в Константинополе А. Адамов, что «пришедший в тот же день, но гораздо позже нас, английский крейсер „Pomone“ немедленно же получил ответ с местного форта на свой салют в 21 выстрел».

Другой, «еще более обращающий на себя внимание инцидент, — писал А. Адамов, — имел место на буширском рейде». Дело было так. «Офицер с английского крейсера „Marathon“, вернувшийся из Кувейта на другой день после нашего сюда прихода немедленно же посетил наш пароход». Поскольку капитан судна находился в то время на берегу, англичанин встретился и побеседовал со «старшим по команде». Ответы на все заданные ему вопросы «занес в принесенный с собой журнал».