Юлиан Шульмейстер - Расплата

Довольные удачей и не обремененные деньгами, остановились у витрины другого комиссионного магазина. Глядят на них древние китайские маски, фарфоровые японские танцовщицы. Посредине — две нарукавные нашивки: «Дас рейх» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

— Зайдем? — предлагает Якоб.

Белокурая хозяйка приветливо улыбнулась, черный пудель взглянул вопросительно.

— Что господам угодно?

— Интересуемся военным антиквариатом, — сообщает Якоб.

— Прошу! — приглашает хозяйка во второй торговый зал. Пройдя мимо старинных буфетов, сервантов и столиков к застекленной витрине, стоящей вдоль стены, широким жестом показывает: — Выбирайте.

В витрине аккуратно разложены атрибуты нацизма. Указаны цены и наименования изделий: кортик офицера вермахта — 240 марок, кортик офицера войск СС — 270 марок, орденская лента к немецкому кресту в золоте — 7 марок 10 пфеннигов, железный крест I класса образца 1939 года на материи защитного цвета — 8 марок 15 пфеннигов, армейский нагрудный орел на коричневой материи с окантовкой— 5 марок, солдатская нарукавная повязка с надписью «Герман Геринг» — 15 марок, такая же повязка унтер-офицера — на одну марку дороже.

Побелели губы Дануты. Якоб сЖал ее руку, спрашивает хозяйку:

— Большой спрос на этот антиквариат?

— День на день не приходится, — солидно объясняет хозяйка. — Железный крест может пролежать неделю, а могут купить немедленно. Наибольший спрос на кортики.

— А можно ли приобрести у вас «Майн кампф»?

— Книжный аптиквариат — рядом, в магазине Буша.

— Меня интересует рыцарский крест.

— К сожалению, нет сейчас.

— Можно надеяться на поступление?

— Надеяться! — с горечью повторяет хозяйка. — Вы не представляете, как эти противные газетчики вредят торговле. Несет клиент орден и должен оглядываться, как бы не опозорили. Стало модным пренебрегать историей своего народа. Я в политику не вмешиваюсь, военный антиквариат для меня только товар, но все же обидно, очень обидно.

Иссякло терпение Дануты:

— Вы не смотрели телевизионную серию «Семья Вайс»? Не понимает хозяйка, почему иностранке пришел на ум неуместный вопрос, но вежливость — основа торговли.

— Как же, как же, это о евреях, — вспоминает улыбчивая белокурая дама. — Очень трогательно, я даже всплакнула, но дочку прогнала от телевизора: нельзя так бесчувственно травмировать детскую психику.

Вышли на площадь, Якоб предлагает:

— Пошли знакомиться с антиквариатом Буша.

В магазине под рекламным плакатом «Для любителей военной литературы» — три вместительных книжных шкафа. Генерал Манштейн «Утраченные победы», генерал Роммель, генерал Штайнгоф, ас Голланд…

— Я хотел бы приобрести «Майн кампф», — обращается Якоб к солидному владельцу магазина.

— К сожалению, сейчас нет, — разводит руками герр Буш.

— Мы иностранцы, нас можете не опасаться, — объясняет Якоб.

— А я не опасаюсь: ничего незаконного не продаю, — удивляется Буш. — Вы, очевидно, недостаточно знакомы с демократическими порядками нашей страны. Недавно суд вынес специальное решение о том, что продажа «Майн кампф» не является преступлением.

— Что ж, решение вполне соответствует нашим представлениям о демократии в Федеративной республике, — парировала Данута.

На улице Якоб спрашивает жену:

— Обратила внимание на книгу, которую я читал утром?

— Конечно, Уголовный кодекс Федеративной республики.

— Могу сообщить, что параграф 86 этого кодекса устанавливает уголовную ответственность за использование отличительных знаков противоконституционных партий и объединений, а параграфом 131 предусмотрено как преступление распространение сочинений, прославляющих насилие, подстрекательство к расовой ненависти, — после непродолжительной паузы спрашивает: — Как пани редактор объяснит, почему в правовом государстве жизнь противоречит закону?

— Еще раз убеждаюсь, пан Брович, что ваша предвзятость не позволяет правильно оценить демократию Федеративной республики, — замечает Данута. — Давайте-ка вместе разберемся в увиденном. Вы утверждаете, что на трибуне фюрера видели трех молодчиков в эсэсовской форме, они вам объяснили, что одели сшитые по своему вкусу костюмы. Вправе кто-либо вмешиваться в вопросы вкуса? Наверное, любой судья ФРГ решит, что вкус — личное дело, даже если речь идет об одежде, сшитой по эсэсовской моде. Между прочим, отношение к евреям трех молодых граждан ФРГ — тоже дело их вкуса. Они же не били евреев, не травили газом, не расстреливали. Они только сказали, что Гитлер поступил правильно. Ведь могут они иметь свое мнение и имеют право высказывать? И, наконец, об эмблемах и книге «Майн кампф». Почему можно коллекционировать почтовые марки, монеты, спичечные коробки, луки и стрелы американских индейцев и нельзя коллекционировать антиквариат рейха? Стыдитесь, пан Брович, своей предвзятости и отсутствия элементарного представления о принципах антикварной деятельности. А еще беретесь судить о соблюдении законности в правовом демократическом государстве!

— Благодарю, пани редактор, за разъяснение. Итак, там, где подлинная демократия, каждый может читать «Майн кампф». Если у кого-то эта антикварная ценность возбуждает кровожадные чувства к славянам, евреям и другим народам, то это личное дело читателя.

Казалось бы, выводы лежат на поверхности, нет места сомнениям. А все же… Почему неонацистов намного больше, чем коммунистов? Почему для многих тысяч немцев потерпевший позорный крах нацизм более привлекателен, чем победивший его коммунизм? Сила и власть монополий, покровительство США многое объясняют, но сколько раз впадали в ошибки те, кто пытался таким путем найти ответ на все вопросы. Видимо, тут надо учитывать еще кое-что. Что именно? Самое время встретиться с приятелем Тадеуша Томашевского Вальтером Меснером.

Поработав с утра за столом, отправились к Меснеру. Встретил их крупный мужчина с седой шевелюрой и свисающими седыми усами.

— От Томашевского? — обрадовался пришельцам. Быстро прочитав письмо, расспрашивает гостей об увиденном и услышанном. Думает Данута о возрасте Меснера и не может определить. Несомненно, весьма пожилой, но сколько ему — шестьдесят, семьдесят или более? Взгляд не потерял остроту, движения энергичны, говорит увлеченно, эмоционален. Не похож на многолетнего узника фашизма, а Томашевский много рассказывал о пережитых Меснером муках.

Раскурил Меснер короткую трубку, говорит как о само собой разумеющемся:

— На стадионе и завтра может быть такая же встреча, в другом антикварном магазине может быть приготовлен такой же товар.

— Так был ли крах гитлеризма? — горько усмехнулась Данута. — Как соотносятся нацизм и неонацизм?