Джеремия Кэртин - Монголы на Руси. Русские князья против ханов восточных кочевников

Все снова окружили Михаила и снова стали упрашивать его. «Нет, нет», – отвечал Михаил и вдруг вынул меч, висевший у него на боку, и отбросил его. Затем он стащил с плеч своих княжескую мантию и тоже отбросил ее, сказав: «Возьмите славу этого мира, мне она больше не нужна».

Радость Элдажа превратилась в гнев, и, обернувшись к Михаилу, он сурово сказал: «Жизнь или смерть, выбирай». Это были его последние слова. «Я христианин, – ответил Михаил. – Пойди и скажи хану, что я не стану проходить между костров и кланяться идолам».

Элдаж ушел, оставив всех в глубоком горе. Михаил и Федор читали псалмы. Те, кто был рядом с ними, осеняли их крестами. Никто уже не использовал никакие доводы. Люди видели, как Михаил и Федор съели просфоры, полученные от священника Иоанна, которые у них были с собой.

Внезапно люди закричали: «Идут! Идут!» Подъехала группа всадников. Это были люди, посланные убить Михаила и Федора, которые вслух повторяли: «Твои мученики, Господи, которые не отреклись от Тебя, страдают за Христа, претерпевая многие муки». Палачи кинулись к Михаилу, растянули его за руки, бросили наземь на спину и начали избивать старика кулаками, нанося удары по груди в районе сердца с огромной силой. Когда он был уже полумертвый, они повернули его лицом вниз и стали прыгать по нему, топча ногами до тех пор, пока он не расстался с жизнью. Они должны были умертвить его, избивая, а не мечом, как это было принято у монголов в отношении князей. Затем труп был обезглавлен одним из числа зрителей. Этот человек оказался вором и отступником из Руси, который переметнулся к монголам. Потом он шепнул боярину: «Склонись и будешь жить.

Быть может, они отдадут тебе владения Михаила». Федор ничего ему не ответил, но, повернувшись к палачам, сказал: «Я готов последовать за своим князем». И он был тоже убит.

У монголов существовал обычай отдавать тела своих жертв на съедение собакам, но множество русских, живших в Орде, ночью забрали их, когда были спущены собаки, и стали молиться над ними. Так были спасены тела двух мучеников и отвезены в Чернигов, где они и покоились до тех пор, пока царь Иван Васильевич не пожелал забрать их себе. Тела Михаила и его боярина перевезли в Архангельский собор в Москве.

После смерти Юрия на реке Сити в 1238 г. владимирский трон Долгорукого и Большого Гнезда отошел его старшему брату Ярославу. Ярослав думал о своем родном городе в те прекрасные времена, когда власть его отца охватывала всю Русь, а ее столица с великолепными постройками считалась главным из всех городов. В юности он разделял со своим братом Юрием и подвиги, и унижение, когда первое место среди князей завоевал Мстислав Удатный, который захватил владимирский трон и отдал его их старшему брату Константину, после того как этот князь был лишен права старшинства Всеволодом Большое Гнездо из-за его ослушания. В зрелом возрасте Ярослав то действовал заодно с Юрием, то против него в Чернигове и Новгороде. Он правил в Переяславле, много раз – в Новгороде и не раз – в Киеве.

Раньше жизнь Ярослава проходила не просто без плодотворной деятельности, а в деятельности, которая затмевала его репутацию. Она прошла в бесплодных войнах, которые в большинстве своем были просто блажью ради развлечения. Лишь в более зрелые годы, когда во времена горького рабства он владел троном Владимира, находясь под властью монголов, и когда он со всем народом прошел все горести и беды Русской земли, он искупил свои прошлые ошибки и получил то уважение, благодаря которому запомнилось его имя и которое принесло ему ту любовь, которой он не пользовался раньше.

Когда Ярослав возвратился во Владимир, люди встретили его с благодарными слезами и трогательной радостью, с молитвами Всемогущему и благодарностью. Теперь все видели в нем князя, пострадавшего вместе с народом, а еще большим его достоинством было то, что он был готов страдать с ним и в будущем. Все, что было до монгольского нашествия, теперь казалось очень далеким, прошлое ушло навсегда, но это было прошлое, оставившее страшные следы. То, что видел Ярослав, возвращаясь во Владимир, было отвратительным для глаз и памяти. Он проезжал по землям, которые были хуже, чем пустыни. Одна половина города Владимира была уничтожена, другая осталась почерневшей и обугленной. Повсюду лежали мертвые тела – на улицах, в домах и храмах. Первостепенной задачей Ярослава было очистить территорию города от следов разрушений, похоронить мертвых; разобрать развалины; созвать людей из лесов и пещер, в которых они прятались; бороться с голодом, угроза которого нарастала, и с мором, который следует по пятам за голодом; восстановить порядок и начинать заново строить то, что было воздвигнуто трудом поколений людей и утрачено в одном ужасном нападении монголов.

Новгород, выстоявший благодаря тому, что монголы сочли его частью Владимирского княжества, теперь по необходимости стал более тесно связан со столицей; кроме того, разрушение и опустошение Южной Руси сильно повлияли на Новгород, преградив путь к князьям из Киева или Чернигова. Более того, по чудесному стечению обстоятельств сын Ярослава Александр теперь возвысился над князьями, а его огромная работа в тот период, полный боли и страданий, укрепила Северную Русь и спасла ее. Когда в 1237 г. Ярослав взял на себя княжение в Киеве, он посадил в Новгороде своего сына Александра, который позднее прославился своей победой на реке Неве, за что получил прозвище Невский. И хотя Александр стал любимцем Новгорода, этот город не мог мирно жить даже с самым лучшим из его князей, и Александр не раз подумывал уехать оттуда. В 1240 г. он покинул его вместе со своей матерью – дочерью Мстислава Удатного, своей женой и всем двором переселился в Переяславль-Залесский. Затем, когда по просьбе новгородцев Ярослав отправил туда своего второго сына, они захотели назад Александра. В тот момент монголы напали снова, опустошив Муром и другие города на реке Клязьме. И снова повсюду царил такой ужас, что никто не знал, как спастись. Затем к Ярославу приехали послы Батыя с требованием предстать перед ханом с данью из Владимира. Ярослав выполнил все требования и поехал в Орду со своим сыном Константином и некоторыми боярами, взяв с собой дань. Батый любезно принял его заявление о повиновении и приказал ему называться князем Киевским. «Будь во главе всех», – сказал Батый, а Константина Батый отправил поклониться великому хану в Монголию.

Более полутора лет провел Константин в этой поездке. После подчинения Ярослава Батыю другие князья последовали его примеру. Хан утвердил их; так установилось монгольское иго со всеми его тяготами, усиливавшимися год от года.