Филипп Гуревич - Мы вынуждены сообщить вам, что завтра нас и нашу семью убьют. Истории из Руанды

Однако при мне он отказался повторить то, что говорил тогда. Даже если я найду запись той речи, внушал он мне, мне придется принести ее ему, чтобы он ее растолковал — «каждое слово, и что оно значит, каждую фразу, и что она значит, потому что растолковывать чужие идеи и мысли нелегко, и это нечестно». Впоследствии, когда я повторил эти его слова Одетте, она фыркнула:

— Нечего там было растолковывать! Он говорил вещи вроде: «Истребите тех, кто думает, что знает всё на свете. Работайте дальше без них». Меня в дрожь бросило, когда я это услышала.

Речь Синдикубвабо была одним из самых широко запомнившихся руандийцам моментов геноцида, потому что, как только в Бутаре начались убийства, стало ясно, что ни одного тутси в Руанде щадить не собираются. Но он настаивал, что его неверно поняли:

— Если бургомистры в Бутаре утверждают, что массовые убийства начались по моему приказу, — так это они ответственны, потому что их обязанностью было поддерживать порядок в своих коммунах. Если они истолковали мою идею как приказ, то они исполняли приказ, противоречивший моим словам.

Я поинтересовался, почему же он тогда не поправил их. Ведь он был образованным человеком, врачом, да еще и президентом в то время, когда сотни тысяч людей убивали в его стране. Он сказал, что, если придет время, он ответит на этот вопрос перед международным трибуналом.

Пока я сидел с Синдикубвабо и он излагал доводы, звучавшие как репетиция защиты методом запутывания, которую он готовил для трибунала, у меня сложилось впечатление, что он почти жаждал, чтобы его обвинили, даже предвкушал обвинение — чтобы еще хотя бы на час оказаться в центре сцены. Но, вероятно, Синдикубвабо знал, что в Заире он недосягаем для трибунала ООН. ОН УТВЕРЖДАЛ, ЧТО «ИСТИННО БЕСПРИСТРАСТНОЕ» РАССЛЕДОВАНИЕ МОЖЕТ ТОЛЬКО ОПРАВДАТЬ ЕГО.В качестве примера он вручил мне материал, который считал определяющим рассказом о недавней руандийской истории, — статью, вырезанную из выпуска Executive Intelligence Review , издания крипто-фашистского американского сторонника «теории заговоров» Линдона Ларуша. Я бегло просмотрел ее; статья, кажется, пыталась доказать, что британское королевское семейство через своих угандийских марионеток и в сговоре с другими теневыми организациями, включая Всемирный фонд защиты живой природы, спонсировало истребление руандийского хуту-большинства.

За креслом Синдикубвабо стоял портрет президента Хабьяриманы. Покойный лидер, наряженный в наглухо застегнутый и украшенный галуном военный мундир, выглядел намного радостнее, чем изгнанный, и мне казалось, что, будучи мертвецом, он и впрямь оказался в более удачном положении. Для своего народа Хабьяримана был истинным Президентом — так говорили мне многие в ооновских лагерях, — в то время как Синдикубвабо считали ничтожеством, который занял этот пост лишь на краткий и несчастливый период. «Он — президент пустого места», — сказали мне несколько разных беженцев. Для своих врагов Синдикубвабо тоже был никем: лидеры РПФ и выжившие после геноцида рассматривали его как выдернутого из низших эшелонов «Власти хуту» в момент кризиса — слугу на месте господина. Выдернутого именно потому, что Синдикубвабо был согласен играть марионетку. Собственный зять Синдикубвабо, министр сельского хозяйства в новом правительстве, во время церемонии массового перезахоронения в Бутаре отрекся от своего тестя как от убийцы и призывал руандийцев не обвинять невинных и не защищать виновных на основе одних только семейных связей.

Однако даже в своем презираемом и дискредитированном положении Синдикубвабо оставался полезным для машины «Власти хуту» — как козел отпущения. Со временем лидеры бывших РВС, которые устроили свою штаб-квартиру на северной оконечности озера Киву, в десяти милях к западу от Гомы, дистанцировались от правительства в изгнании и создали ряд новых политических ширм-организаций, чьи деятели не успели засветиться в геноциде и могли быть представлены миру как «чистые». Главным среди этих организаций было Демократическое объединение за возвращение (ДОВ), чья пропаганда, возлагая вину за беженский кризис на РПФ и призывая к полной амнистии как предварительному условию репатриации, завоевала для партии огромное число сторонников среди гуманитарных работников и журналистов. Старшие офицеры управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ) нередко прикладывали особенные усилия, чтобы познакомить меня с лидерами ДОВ, когда я ездил по лагерям. Я не мог этого понять. Они говорили тем же языком, что и Синдикубвабо, и все же «гуманитарии», продвигавшие их, казалось, были убеждены, что они представляют разумные и легитимные голоса эмигрантов. Представителей Демократического объединения за возвращение в Заире, Кении и Брюсселе часто упоминали на радио Би-би-си как «ведущих представителей беженцев». Однако редко осмеливались говорить даже намеками о том, что у ДОВ может быть что-то общее с génocidaires , что на самом деле это движение было теневым режимом «Власти хуту», учрежденным бывшим командованием РВС в Гоме, и что агенты ДОВ контролировали лагеря во всем до последней мелочи, ежемесячно собирая налоги в виде наличных денег или части гуманитарных пайков с каждой беженской семьи в Заире и запугивая беженцев, которые хотели отправиться домой.

ЭТО БЫЛА ОДНА ИЗ ВЕЛИКИХ ТАЙН ВОЙНЫ ВОКРУГ ГЕНОЦИДА: ТО, КАК СНОВА И СНОВА МЕЖДУНАРОДНОЕ СООБЩЕСТВО С ГОТОВНОСТЬЮ ОТДАВАЛО СВОИ СИМПАТИИ ЛЖИ, РАСПРОСТРАНЯЕМОЙ «ВЛАСТЬЮ ХУТУ».Загадкой было уже то, что приграничным лагерям ООН позволили сформировать «охвостное» геноцидальное государство со своей армией, которая на глазах у всех регулярно получала большие партии вооружения и тысячами рекрутировала молодых людей для следующей истребительной кампании. И сердце разрывалось от того, что большинству из полутора миллионов людей, живших в этих лагерях, совершенно явно не грозило даже сесть в тюрьму, не то что оказаться убитыми в Руанде, но пропаганда и грубая сила аппарата «Власти хуту» эффективно удерживали их в заложниках — в качестве человеческого щита. Однако особенно невыносимо при посещении этих лагерей было видеть, что сотни «гуманитариев» откровенно эксплуатируются как обслуга единственного в своем роде крупнейшего сообщества беглых преступников, какое только собиралось в одной точке земли, — преступников, совершивших преступления против человечества.

Гуманитарные агентства обеспечивали транспорт, места для сборищ и офисные принадлежности для ДОВ и полувоенных группировок, которые маскировались под общественные агентства самопомощи; они набивали деньгами военную казну элиты «Власти хуту», беря у нее в аренду грузовики и автобусы, нанимая в качестве обслуги лагерей кандидатов, продвигаемых через внутреннюю систему кумовства, которой заправляли génocidaires . Некоторые «гуманитарии» даже приглашали поп-звезду «Власти хуту», Симона Бикинди — автора текста гимна интерахамве «Я ненавижу этих хуту», — выступать на вечеринках вместе с его группой. В приграничных лагерях в Танзании я познакомился с группой врачей, недавно прибывших из Европы, которые рассказывали мне, какие веселые люди эти беженцы. «По глазам видно, кто тут на самом деле невинные», — сказала мне врач из Сараево (кто бы мог подумать!). А ее коллега добавила: «Они хотели показать нам видео из Руанды 1994 г., но мы решили, что это будет слишком печально».