Александр Сидоров - На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях
- Название:На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ПРОЗАИК
- Год:2012
- Город:М.:
- ISBN:978-5-91631-167-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Сидоров - На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях краткое содержание
На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
«Мамочка, мама, прости, дорогая»
Мамочка, мама, прости, дорогая
Мамочка, мама, прости, дорогая,
Что дочку-воровку на свет родила!
С вором ходила, вора любила.
Он воровал, воровала и я.
Раз темной ночкой пошли мы на дело,
Вор погорел, погорела и я.
Вор оторвался, а я не успела,
И в уголовку забрали меня.
Пытал меня мусор, крыса позорная:
«Рассказывай, сука, с кем в деле была!»
А я отвечала гордо и смело:
«Это душевная тайна моя!»
Мамочка, мама, увидишь ты вора,
Скажешь ему — я в тюрьме умерла…
С вором ходила, вора любила.
Гуляй, мой парнишка, не выдам тебя!
С вором ходила, вора любила.
Гуляй, мой хороший, не выдам тебя!
Девица не промах
Текст песни о несчастной воровке мы привели в самом популярном на сегодняшний день варианте. Это — расшифровка фонограммы известной певицы Любови Успенской. В таком виде «Мамочка…» разошлась ещё в 80-е годы прошлого века по всему Советскому Союзу и поётся до сих пор. Она представляет собой слегка смягчённую версию исполнения той же песни Аркадием Северным в 1978 году. Различия не очень существенные. Северный, например, поёт:
Бил меня начальник, бил меня надсмотрщик —
Только плакала бедная я.
А теперь лежу я в тюремном лазарете,
Вся в синяках, избитая я.
Между тем оба варианта — и Северного, и Успенской — усечённые, выхолощенные. На самом деле жалоба воровки в исполнении многих поколений уголовных бардов значительно отличалась от современной версии. Так, в сборнике Н. Хандзинского «Блатная поэзия» (1926) приводится следующий текст:
Тихо и мрачно в тюремной больнице,
Сумрачный день сквозь решетки глядит,
И перед дочерью бледной и хилой
Мать её, с плачем старушка стоит.
Дочка её там Тамара лежала
В тяжком бреду и в глубоких слезах,
С грудью пробитой, бессвязно болтая,
Череп проломленный, глаз не видать.
Чуть пробудилась, от бреда очнулась,
Пить попросила, увидела мать,
И протянула худые ручонки,
Чтобы обнять престарелую мать.
А матери слезы рекой покатились,
Всё орошило лицо её, грудь.
«Полно, родная, не плачь ты так сильно.
Дочку Тамару свою позабудь.
Ох, мама ты, мама моя родная,
Это последняя просьба моя:
Если увидишь его на свободе,
То передай — за него умерла.
Мы погорели с ним на мокрухе.
Он погорел, погорела и я.
Он плитовал [12] Правильно — «сплинтовал» (также «сплетовал»), то есть убежал. Устаревшая «феня» первой половины XX в.
, а меня задержали
И в уголовку забрали меня.
Долго допрашивал начальник с наганом,
С кем я в то время на деле была.
А я отвечала гордо и смело:
“Это душевная тайна моя”».
Но к началу 30-х годов ряд куплетов исчезает, и песня о встрече в тюремной больнице уже мало отличается от нынешней. Вот запись, сделанная студенткой Вечернего рабочего литературного университета (ВРЛУ) Н. Холиной в 1932 году:
Скучно и мрачно в больнице тюремной.
Сумрачный день сквозь решетку глядит.
Бедная Оля тихонько проснулась,
Видит — мамаша стоит:
«Бедная мама, прости, дорогая,
Дочку-воровку свою!
Я умираю так гордо и смело,
Тайну скрывая свою.
Он сплитовал, а меня задержали,
И в уголовку меня привели.
Долго допрашивал агент из МУРа:
“С кем ты вчера на мокрухе была?”
Я отвечала так гордо и смело:
“Это душевная тайна моя!”
Били легавые, били наганом,
Бил и начальник в то время меня,
Я отвечала так гордо и смело:
“Это душевная тайна моя!”
Милая мама, прости, дорогая,
Скоро умру теперь я.
Если увидишь ты вора на воле,
То передай, что, любя, умерла».
Мы не случайно столь подробно останавливаемся на записях Хандзинского и Холиной. Они уже по первым строкам позволяют определить источник, вдохновивший неведомых авторов на создание «Мамочки». Это — романс Якова Пригожего на стихи Великого князя Константина Константиновича Романова (широко известного в поэтических кругах под инициалами К. Р.) «Умер бедняга в больнице военной». Стихотворение К. Р. называлось просто — «Умер» и было написано в 1895 году, а широкую популярность во всех слоях русского общества получило благодаря романсу, впервые записанному в Москве на фирме «Патэ» в 1908 году, но известному значительно раньше. На пластинке исполняла его несравненная Надежда Васильевна Плевицкая — любимая певица последнего русского императора. Вот слова романса (стихотворение князя более объёмное):
Умер бедняга в больнице военной,
Долго родимый лежал.
Эту солдатскую жизнь постепенно
Тяжкий недуг доконал.
Рано его от семьи оторвали,
Горько заплакала мать,
Всю глубину материнской печали
Трудно пером описать!
С невыразимой тоскою во взоре
Мужа жена обняла,
Полную чашу великого горя
Рано она испила.
И протянул к нему с плачем ручонки
Мальчик, малютка грудной…
Из виду скрылись родные избёнки,
Край он покинул родной.
Романс про беднягу в тюремной больнице настолько полюбился публике, что последовало множество его переделок. Известны фольклорные варианты, исполнявшиеся в Русско-японскую войну 1904–1905 годов, в Первую мировую и даже в Великую Отечественную. Например, переработка Николая Клюева, которая относится к 1914 году:
Умер, бедняга, в больнице военной,
В смерти прекрасен и свят,
То не ему ли покров многоценный
Выткал осенний закат?
Правда, в воровской песне размер второй и четвёртой строк меняется, они становятся длиннее. Но это не редкость, когда речь идёт о фольклорных переделках. Кроме того, в записи Холиной второй куплет по размеру абсолютно идентичен стиху Константина Романова, и это является ещё одним аргументом в пользу стихотворения К.Р. как первоисточника воровского романса.
Но возникает ещё одно возражение: если даже закрыть глаза на то, что в романсе речь идёт не о тюремной больнице, а о военной, совершенно очевидно, что герой — мужчина, а не женщина!
И здесь придётся обратиться к политической истории России. Мы не случайно упомянули о многочисленных переделках романса. Одна из анонимных фольклорных вариаций была посвящена эсерке-террористке Марии Александровне Спиридоновой. Поскольку эта переделка имеет непосредственное отношение к нашей теме, о её героине есть смысл рассказать подробнее.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка:
