Андрей Соколов - «Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

После отставки Уолпола король оказался перед необходимостью дополнить «старый корпус вигов» новыми людьми из числа лидеров вигской парламентской оппозиции, которая состояла из двух основных групп. Часть оппозиционных вигов ориентировалась на герцога Аргайла и принца Уэльского. Другая часть была связана с Полтни и его главным союзником Картеретом. Выбор Георга II в пользу второй группы был предопределен тем, что сотрудничество с первой группой было для него неприемлемым: Фридрих, принц Уэльский, находился в открытой вражде с отцом. В апреле 1742 г. посланник С. Нарышкин сообщал в Петербург: «Хотя министерство и переменено, только благорассудные думают, что максиму старинную трудно искоренить, к тому же отставка дюка д’Аргейля немного доброго доказывает. Мне сказывали, что господин Полтни, один из первых опровергателей старого министерства, недавно имел с королем слова крепкие» <92>. Тем не менее, сам Полтни в правительство не вошел, удовлетворившись титулом графа Бата, что сын Р. Уолпола Горас в своих мемуарах объяснял интригами герцога Ньюкастла: «Кто не знает мистера Полтни, великого соперника сэра Роберта Уолпола, который так долго противостоял его власти и наконец опрокинул ее, но и сам оказался опрокинутым вместе с нею? Кто не знает, что его амбиции, предательство, неверность своему слову, неуверенность и стремление судить обо всем, – были использованы в своих интересах другим человеком, обладавшим этими достоинствами и недостатками в большей степени – кто не знает герцога Ньюкастла?» <93>.

Картерет, однако, занял пост государственного секретаря по северному департаменту и играл главную роль во внешней и военной политике вплоть до своей отставки в самом конце 1744 г. Сразу после прихода Картерета к власти Нарышкин сообщал в Петербург о своей беседе с ним, во время которой государственный секретарь говорил о «своей склонности почитать такую великую империю, как Россия» и о «предпочтении Норда перед всеми другими землями» <94>. Предположение Нарышкина, что новое правительство будет придерживаться прежних «политических максимов», не подтвердилось. Картерет, последователь Стэнхопа, был принципиальным противником «невмешательства» и сторонником активной политики в Европе, особенно в Германии. Эта политика не могла не найти поддержки у Георга II, заботившегося об интересах Ганновера. На протяжении двух с половиной лет, пока Картерет находился у власти, между ним и королем существовало полное взаимопонимание. Георг консультировался у Картерета и после того, как был вынужден отправить его в отставку.

Что политика Картерета дала Великобритании? Возможно, что в мирные годы она могла бы привести к повышению международного престижа страны, но в условиях начавшейся войны вела к «увязыванию» в конфликтах на континенте, которые подчас и не затрагивали прямо ее интересов. Лэнгфорд подчеркивал, что в оценке деятельности Картерета существовали две противоположные тенденции, которые прослеживаются и у современников, и в последующей историографии. Иногда «он изображается как «растратчик» человеческих и финансовых ресурсов страны на авантюры на континенте. Альтернативная тенденция состоит в том, что его рассматривают как интеллект исключительной силы, государственного деятеля европейского масштаба, чья политика потерпела блестящее поражение из-за противодействия ничтожных людей» <95>. Отмеченные различия в оценке политики Картерета определяются широким диапазоном представлений о том, насколько активным может быть участие Англии в делах на континенте.

Современники по-разному писали о Картерете. Честерфилд признавал его заслуги: «Его глубокое знание европейской политики, деятельный талант, высокие принципы государственного управления, соответствующие пожеланиям его хозяина, поставили его в положение премьер-министра» <96>. Г. Уолпол отмечал, что «после устранения миролюбивого министра управление и военные дела оказались в руках человека, являвшегося главным сторонником активных действий». После этого «что только мы не выделывали в Европе! Заключали союзы, не оказывая помощи, включались в войны на стороне союзников без их участия» <97>. В планах Картерета Ганновер занимал особое место, но совсем не только потому, что он был слугой короля. Как заметил Спек, «он стремился восстановить престиж и влияние Великобритании на континенте до той степени, как это было во времена его учителя Стэнхопа. Он считал, что своей политикой Уолпол подорвал репутацию страны» <98>. Картерет был, вероятно, единственным из английских политиков, детально разбиравшимся в перипетиях дипломатической борьбы, но его слабость была в том. что он оставался придворным политиком, не обладавшим большим влиянием в парламенте.

Многие историки давали критическую оценку деятельности Картерета. Хорн считал, что пока Уолпол и Флери оставались у власти, начало войны между Англией и Францией откладывалось. «Что более всего способствовало ее возникновению, – это бестолковая политика Картерета в Германии. Пытаясь объединить Германию против Франции, он стремился примирить Австрию и Пруссию, подкупал сторонников Франции, чтобы они выступили на стороне Австрии, хотел видеть баварского электора, которого Франция сделала императором Карлом VII, марионеткой Великобритании, а не Франции и Пруссии. Достаточно увидеть главные стороны его политики, чтобы понять, что знатоком германских дел его считали в Англии совершенно незаслуженно» <99>. Блэк также негативно характеризовал дипломатические усилия Картерета. который «верил, что можно разгромить Францию и заставить ее пойти на территориальные уступки. Авантюристичная политика Картерета по созданию антифранцузской лиги заставила его участвовать в урегулировании территориальных споров в Италии и Империи. Его яростная политика спровоцировала Францию оказать помощь якобитам и привела к восстанию 1745 г., самому серьезному кризису, потрясшему Великобританию в ХVIII в.». <100>.

В 1742 г. при содействии Великобритании было заключено австро-прусское соглашение, а в июне 1743 г. австро-англо-ганноверский корпус под командованием самого Георга II разгромил французскую армию при Деттингене. Этот успех породил чувство оптимизма в английском обществе даже у оппонентов Картерета. Г. Уолпол сообщал в письма Г. Манну, что Роберт Уолпол пил за эту победу: «Мой лорд выпил за здоровье лорда Стэра и лорда Картерета и сказал, что, поскольку дело сделано хорошо, не важно, кем оно сделано. Он думает отлично от других и считает, что Франция не упустит возможностей, которые дает ей война в Германии, а не будет объединяться с Испанией против нас» < 101>. В сентябре 1743 г. Картерет добился подписания Вормского договора, объединившего Великобританию, Австрию и Сардинию. Однако в конечном счете расчеты Картерета оказались построенными на песке. Австрия с нежеланием шла на уступки и помнила, что именно Англия настояла на уступках Пруссии в Силезии. Вторая силезская война началась в 1744 г. Карл VII не желал разрывать отношения с Францией и принял участие в союзе с Францией и Пруссией.