Андрей Соколов - «Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

С самого начала ХVIII века среди всех других вопросов колониальной политики в Америке наибольшую остроту приобрел вопрос о сохранении или изъятии хартий у тех колоний, которые ими обладали. Речь шла об изменении статуса собственнических колоний и тех колоний, которые владели хартией, и придании им статуса «обычных» королевских. Подобного рода намерения встретили сопротивление и со стороны собственников, и со стороны представителей ряда колоний. В связи с этим решение об изъятии хартий могло приобрести законную силу только на основании акта парламента, куда и была перенесена политическая борьба по данному вопросу. На отмене хартий последовательно настаивал Комитет по торговле. Еще в феврале 1698 г., когда активизировалась борьба с пиратами, Комитет докладывал государственному секретарю Дж. Вернону, что «главный источник поддержки пиратов находится в упомянутых владениях Его Величества, и особенно в тех, которые находятся под управлением собственников или правительств, основанных на хартиях; совершенно ясно, что для исправления этого зла необходимо срочное лекарство. Поскольку от этих колоний трудно ожидать согласия (на изъятие хартий и собственнических прав – А. С. ), нет другого средства для предотвращения бедствий, кроме обращения к парламенту» <21>. Известный исследователь колониальной политики Великобритании О. М. Дикерсон отмечал, что противодействие колониальным хартиям и собственническим правам в отношении колоний было постоянной тенденцией в деятельности Комитета <22>. Идею уничтожения хартий довольно активно поддерживали многие губернаторы королевских колоний.

В 1700 г. Комитет по торговле готовил по указанию парламента отчет о своей деятельности, главную роль в написании которого сыграл Блэтвейт. Своим острием этот документ и последовавшие за ним другие документы были направлены против хартий и преследовали цель проведения через парламент билля об изъятии хартий (Resumption Bill). В марте 1701 г., докладывая палате общин основное содержание отчета Комитета, Блэтвейт обвинил «привилегированные» колонии в непослушании Навигационным актам, в принятии постановлений, противоречивших английским законам, в сокрытии обращений и жалоб в Королевский совет, в предоставлении гаваней пиратам и контрабандистам, в подрыве экономики соседних королевских колоний путем порчи монеты, в укрывательстве беглых рабов, в нарушении таможенных правил, в неспособности защитить свои границы. Он утверждал, что хартии были предоставлены с целью роста торговли и благосостояния королевства, но ни в какой мере не способствовали реализации данной цели в колониях. Общий вывод докладчика состоял в том, что «хартии должны быть возвращены короне, а сами колонии должны быть поставлены в то же положение и в ту же зависимость, что и другие королевские владения» <23>.

Еще более детально с обвинениями в адрес «привилегированных» колоний выступил другой член Комитета М. Прайор. Он описывал их состояние следующим образом: население Массачусетса виновно в ведении нелегальной торговли, а местные суды берут контрабандистов под защиту; нарушения в Род-Айленде столь значительны и явно клонятся к достижению независимости от Англии, что необходимо немедленно учредить специальную комиссию для расследования положения там; Коннектикут, кроме общих для всех этих колоний нарушений, особо виновен в сокрытии жалоб и обращений жителей в Англию; Нью-Джерси находится в состоянии смущения – в его восточной части губернаторской власти нет вовсе, а в западной губернатор не утвержден королем; Пенсильвания обвинялась в пособничестве пиратам и в противодействии адмиралтейским судам, учрежденным там; обвинение в предоставлении гаваней пиратам относилась и к Каролине, и к Багамам. Вывод Прайора совпадал с предложением Блэтвейта <24>.

Позиция Комитета нашла поддержку в палате лордов, где билль об изъятии хартий довольно легко прошел в первом чтении и был рекомендован для передачи в палату общин. Это решение, однако, не означало прекращения дискуссий. Напротив, в обе палаты устремился поток петиций, в которых выражался протест против предложенной меры. Среди авторов петиций были и агенты колоний в Лондоне, и собственники, например, лорд Балтимор, Пенн-младший (его отец находился в этот момент в Пенсильвании), и другие. В результате билль был передан на рассмотрение Комитета палаты лордов. В начале 1702 г. Комитет по торговле предпринял новую попытку наступления на хартии. Как отмечал в своем исследовании колониальных хартий (впервые опубликованном в 1904 г. и написанном в духе идей историка XIX в. Дж. Бэнкрофта, рисовавшего всю историю колониальной Америки как последовательную борьбу против тирании англичан) американский историк Л. Ф Кэллог, «билль 1701 года был лишь прелюдией для следующей и еще более настойчивой атаки на права собственнических и корпоративных властей. Он создал великолепный прецедент, привлек внимание к недостаткам их управления и выявил большую группу жадных противников хартий, вознамерившихся теперь эксплуатировать эти колонии к их собственной выгоде» <25>.

В феврале Блэтвейт снова выступал в палате общин, обосновывая меры, предлагаемые этим органом. Он говорил о назначении конвоев для защиты торговли колоний, о подавлении пиратов, подчеркнув, что на обороне колоний сказывается отсутствие необходимых фортов, особенно в Джерси, Пенсильвании, Мэриленде и Виргинии. Но главное состояло в следующем: «Ясно, что собственнические колонии совершенно беззащитны; правительства собственнических и привилегированных колоний не подчиняются предъявляемым им требованиям, связанным с торговлей и общей безопасностью; они не подчиняются актам парламента». Далее следовал обычный набор обвинений в адрес таких колоний <26>. Тем не менее провести билль об изъятии хартий через парламент не удалось и в 1702 г.

Вопрос о хартиях рассматривался в то время, когда обострилась борьба между партиями тори и вигов. Как считал Стил, «настойчивость Комитета в возвращении хартий находила понимание у вигов. Большинство лордов, которых благодарил Пенн, были тори» <27>. И все же нам ближе вывод историка имперской школы Эндрюса о том, что сводить полностью обсуждение вопросов колониальной политики к борьбе двух партий не всегда правильно. В самом деле, от вигов было логично ожидать противодействия ограничению, а тем более уничтожению хартий как мере, нарушающей права собственников, ведущей к расширению прерогатив королевской власти как попытке реставрировать абсолютистские методы управления Якова II в колониях. С другой стороны, политическая концепция вигизма допускала вмешательство парламента в договорные отношения между короной и собственником. Кроме того, уничтожение хартий в принципе находило поддержку у купечества, а хорошо известно, что именно «торговый интерес» был важной опорой партии вигов в начале ХVIII века. Логика торизма подсказывала, что эта партия может поддержать отмену хартий как меру, полезную с точки зрения расширения прав королевской власти и влияния англиканской церкви. Однако опасение, что предложенная мера усилит «торговый интерес», было достаточным, чтобы тори предпочли отложить билль.