Коллектив авторов - Регионы Российской империи: идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Число мест, предназначаемых для выездов Владивостокского окружного суда, также отличалось от запланированного комиссией П. М. Бутовского. По данным на 1910 год, владивостокские судьи вместо двух были вынуждены посещать пять населенных пунктов: Никольск-Уссурийский, Иман, Хабаровск, Николаевск-на-Амуре и пост Александровский на Сахалине [533]. Месторасположение окружного суда в Приморской области усиливало зависимость судебной деятельности от расстояний. Владивосток стоял на крайнем юге вытянутой по меридиану территории, на роль естественного географического центра которой напрашивался Хабаровск. Как раз через последний и проезжали члены окружного суда из Владивостока (716 верст по Уссурийской железной дороге [534]), направляясь в северные районы области. Хабаровску, однако, не хватало железнодорожного сообщения в западном направлении (им могла обеспечиваться скорая связь с Иркутской судебной палатой), но с перспективой ввода в эксплуатацию Амурской железной дороги город становился исключительно привлекательным для размещения крупного судебного учреждения.

Ситуация Забайкальской области также потребовала большей, чем намечалось, командировочной активности окружного суда. Последний на рубеже первого и второго десятилетий ХХ века выезжал из Читы до 30 раз ежегодно, проводя сессии в пяти населенных пунктах [535]. Накануне падения империи учреждение трудилось в режиме 23–25 выездов каждый год. Это количество обуславливалось наличием девяти селений, где суд отправлял правосудие, и систематическим проведением в них примерно по две сессии ежемесячно [536]. Хотя в своей области Чита занимала центральное положение, вопрос осуществления судебной миссии в регионе был также затруднен из‐за сложного географического ландшафта и бездорожья. Горные хребты и бескрайняя тайга, которые лишь узкой полосой пронизывал комфортный для передвижения Транссиб, делали многие местности труднодоступными. Характерное описание состояния сухопутных путей сообщения около города Баргузин на северо-западе области оставил мировой судья 20‐го участка М. Ф. Чапас: «Эти тракты – не дороги в прямом смысле этого слова, а узенькие тропы, составляющие следы от конских копыт; езда по ним возможна только верховая и притом шагом, самое большое – ступью или переступью» [537]. Недаром в 1913 году возникла идея создать на западе территории еще один окружной суд, в Верхнеудинске, сделав судебную систему ближе к населению дальних районов, в том числе Баргузинского уезда [538].

Бурная командировочная деятельность сибирских окружных судов, сопряженная с необходимостью преодолевать гигантские расстояния, определялась установкой власти на централизацию и предписанием соотносить локализацию судебных структур с административным центром.

Сформировавшаяся таким образом практика создавала тяжелейшие для осуществления правосудия условия и вызывала значительные нарушения, которые наносили ущерб скорости и законности судопроизводства. При этом задача приблизить суд к сибирякам отнюдь не была реализована. К примеру, на выездных сессиях Тобольский и Томский окружные суды не рассматривали апелляционные производства, назначая их к слушанию исключительно в губернских городах [539]. В разных углах Сибири замечалась практика формирования выездных составов окружных судов с привлечением местных мировых судей [540]и даже судебных следователей [541], что делало такой «суррогатный» суд не совсем полноценным.

Из-за интенсивных разъездов чиновников жители часто не могли обнаружить окружные суды в местах их «стационарного» месторасположения. По данным В. К. Сальмоновича, когда малочисленный Якутский окружной суд (состоял из трех членов суда и председателя) уезжал в Олекминский и Вилюйский уезды, около двух месяцев ежегодно в самом Якутске было некому отправлять правосудие. Глава учреждения указывал на вопиющие случаи, когда фактическое заведование судом передавалось в руки местного мирового судьи. В Забайкальской области уголовное отделение окружного суда выезжало настолько часто, что в Чите лишь 90 дней в году удавалось организовывать рассмотрение уголовных дел [542]. Уголовное судопроизводство приостанавливалось во время командировок в крупном Тобольском окружном суде, когда все члены уголовных отделений были вынуждены покидать Тобольск одновременно [543]. Порядок выездных сессий замедлил даже досудебное производство по делу о томском погроме 1905 года, предварявшее один из крупнейших в дореволюционной истории Сибири уголовный процесс [544]. 18 августа 1908 года прокуратура передала материалы расследования в Томский окружной суд, но тот смог их рассмотреть на своем распорядительном заседании лишь 24 октября. Председатель суда М. А. Подгоричани-Петрович объяснил двухмесячную проволочку тем, что производство поступило в неудачное время, «когда состав суда находился в разъезде» [545].

Слабая приспособленность сибирской судебной системы к географическим условиям края вызывала дополнительные служебные перегрузки и волокиту, прочно вошедшие в жизнь сибирской юстиции. Согласно одной из ранних оценок практики реализации закона 13 мая 1896 года, члены местных окружных судов «изнемогали под бременами неудобоносимыми» [546]. Медленность судопроизводства и перегруженность служащих судов делами находила особенно заметное статистическое отражение в западносибирских губерниях: в начале первого десятилетия ХХ века Томский окружной суд по количеству нерешенных уголовных дел находился впереди всех окружных судов империи; в конце десятилетия окружные суды Западной Сибири по медленности ведения таких же дел располагались на третьем и четвертом местах в России [547].

Нерациональная и исключительно затратная система сибирского судопроизводства вызывала вопросы и сомнения даже в столице. Как считал министр юстиции И. Г. Щегловитов, время на выездные сессии в Сибири затрачивалось «совершенно непроизводительно» [548]. Система действительно требовала корректировки. Сибирские судебные чиновники предлагали исправить первоначальные просчеты в локализации судебных органов и рационализировать их работу двумя способами: введением новых небольших по составу окружных судов [549]или созданием в уездных городах «филиалов» судов с постоянным местопребыванием одного из судей (таким образом судебное делопроизводство находилось бы всегда на месте) [550]. Применительно к первому предложению речь вовсе не шла о каком-то исключительном новшестве. На ближайшей к Сибири с запада территории Европейской России в губерниях давно имелось по два окружных суда: в Вятской губернии они располагались в Вятке и Сарапуле, в Пермской – в Перми и Екатеринбурге. Юрисдикции окружных судов в Оренбурге и Троицке распространялись одновременно на районы Оренбургской губернии и Тургайской области, не ограничиваясь административными границами последних [551].