Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

В течение всего периода эмиграции, от времени нахождения в Париже до пребывания в Брюгге, целью Хайда было восстановление Карла II как законного монарха на престоле. Не все способы ее достижения казались ему приемлемыми. В отличие от большинства роялистов он не считал иностранную интервенцию инструментом решения этой задачи. Кто-то надеялся на Мазарини, Филиппа IV, папу, герцога Лотарингского, Голландию — но не Хайд. Разумеется, он не был противником получения помощи от тех, кто мог ее дать, он сам ездил для этого в Мадрид, но высадка иностранных войск в Англии была для него идеей, которая в принципе не должна обсуждаться. Его позиция сводилась к тому, что следовало дождаться благоприятных обстоятельств; она вытекала из его политической философии и взгляда на историю, которую он понимал как органический процесс, не подверженной политической имплантации [74, 155 ]. Такую позицию, предполагавшую, что нужно дождаться удачной ситуации, многие считали неприемлемой и даже трусливой. Не все имели терпение ждать, пока в Англии вспыхнет восстание, которое король возглавит, или когда свершится заговор, в результате которого свергнут Кромвеля. Выражая суть этой позиции, король (то есть его канцлер) писал своим сторонникам: они должны вести себя «спокойно», избегая «отчаянных и несвоевременных попыток», что только тщеславие пробуждает идею, будто любое восстание сокрушит такую хорошо подготовленную и дисциплинированную армию, как армия Кромвеля. Надо ждать, когда по воле Бога наступит подходящее время. Канцлер рассчитывал на раскол в армии или на смерть протектора, которая может стать следствием заговоров левеллеров. Если это произойдет, раскол армии и парламента неизбежен, в борьбу включится генерал Ламберт, претендующий на такие же полномочия, которые принадлежат протектору. С этим вряд ли согласится командующий находящейся в Шотландии армией генерал Монк. Тем более подчиниться Ламберту не пожелает сын Кромвеля Генри, приобретший большую популярность в Ирландии [7, V, 348–349 ].

Первейшей задачей Хайд считал сбор информации об Англии. Судить о ее полноте сложно, поскольку в «Истории мятежа» дана ретроспективная оценка, однако принципиально его взгляд на диктатуру Кромвеля не менялся. Протекторат — это шаг в сторону от правильного конституционного монархического управления. Первый признак этого в том, что в парламент вошли не уважаемые люди благородного происхождения, а «низкие люди, без заслуг и имени, ремесленники и мелкие торговцы», как он говорит о депутатах Малого, или Бербонского парламента [7, V, 282 ]. Некоторые из них поначалу осознавали свою некомпетентность, но вскоре привыкли, превратившись в «посмешище для всего народа». Вторым признаком было то, что Кромвель, не назвавшись королем, получил большую власть, чем та, которая когда-либо принадлежала или на которую претендовал любой из королей Англии. Ему поклонялись больше, чем другим правителям в христианском мире, он пользовался такой дурной славой, что они, питавшие к нему отвращение, дрожали перед ним и заискивали ради дружбы с ним [7, V, 287–288 ]. Кларендон детально описал процедуру инаугурации протектора. Отказ Кромвеля принять предложенный ему в 1657 году королевский титул он объяснял страхом, что это усилит недовольство в армии. Свою позицию Кларендон описывал так: «Маркиз Ормонд и канцлер полагали, что королю ничего не остается, только проявлять спокойствие, вся его деятельность должна заключаться в том, чтобы избегать того, что может причинить вред, ожидать благоприятного стечения обстоятельств, вытекающего из дружелюбия христианских правителей, или революции в делах в Англии, порожденной недовольством и разногласиями. Тогда будет своевременным для короля выдвинуться вперед» [7, V, 240 ].

Ждать означало не бездействовать, а способствовать такому желаемому развитию событий. Канцлер понимал, что шанс на победоносное восстание невелик, оставалось ждать смерти Кромвеля. Принимал ли Хайд идею политического убийства Кромвеля, считал ее возможной для христианина и джентльмена? Ответа на этот вопрос в «Истории мятежа» нет, но Оллард, всесторонне изучивший его переписку, отвечал положительно. Возможно, Хайд был в курсе заговора с целью отравления Кромвеля. Публично осудив убийства Дорислауса в Гааге и Эшема в Мадриде, он оправдывал их в частной переписке. Были и другие случаи, неоднозначные с точки зрения их моральной оценки. Когда в Кельне появился некий Генри Мэннинг, католик, отец которого погиб, сражаясь за Карла I, канцлер заподозрил, хотя и не сразу, в нем агента Кромвеля. Мэннинг утверждал, что располагает в Англии большой суммой денег, пятью тысячами фунтов, якобы оставленных для короля лордом Пемброком. Хайд не поверил этому, и его подозрения подтвердились: Терло хотел заманить Карла в ловушку. Роялисты тайно расстреляли Мэннинга в лесу.

Еще один эпизод произошел летом 1657 года, когда группа головорезов-роялистов на шлюпе добралась до острова Танет у побережья Кента и похитила богатого купца, дом которого они ограбили. В Брюгге под угрозой смерти от него требовали тысячу фунтов, но «старый скряга» шантажу не поддался. Хайд счел эту «операцию» допустимой, хотя даже Ормонд рассматривал такие методы как незаконные. Легко представить, что случилось бы с солдатами Кромвеля, позволь они себе такого рода действия. Оллард пишет: «Как юрист Хайд мог легко доказать, что режим, нарушивший принципы закона и религии, убивший помазанника божьего, сам поставил себя вне закона. Как историк и государственный деятель он хорошо понимал, что моральная сторона деятельности любого правительства при тщательном рассмотрении выглядит сомнительно, ведение международной политики на основе соображений морали пагубно» [74, 156 ]. Оллард предлагал учесть характер Хайда, человека страстного, не всегда руководствовавшего разумом, которого горячность иногда толкала к несправедливым и противоречивым поступкам. Кроме того, у него были личные основания считать себя пострадавшим от кромвелевского режима. Его двоюродный брат Генри Хайд, приехавшей представлять Карла II в Константинополь, был обманом захвачен, посажен на корабль и доставлен в Лондон, где в 1651 году ему отрубили голову. В конце 1656 года его двоюродная сестра была неожиданно арестована, подвергнута допросам, после чего потеряла рассудок и через неделю скончалась.

Другой способ воздействовать на ситуацию — готовить роялистское восстание в Англии, чем Хайд тоже занимался. В этом отношении вопрос о моральных аспектах более запутан. Раз он исходил из того, что восстановление монархии — дело сугубо английское, встает вопрос, с кем он считал возможным сотрудничать. В отличие от Николаса, полагавшего, что союзниками могут быть только пресвитериане, Хайд был готов на соглашение с людьми более радикальных религиозных взглядов, например, бывшими левеллерами, теми, кто воспринимал власть Кромвеля как новую диктатуру, кто были сторонниками «старого доброго дела» (этот термин появился на завершающем этапе существования республики, в 1659 году). Это был не идеологический союз, а только взаимодействие, основанное на общем интересе, цель которого состояла в избавлении от диктатора. Кларендон полагал: Кромвель гораздо больше боялся левеллеров, которые были влиятельны в армии, чем «людей королевской партии», хотя и маскировал свои приготовления против уравнителей якобы существовавшей опасностью от роялистов [7, V, 298 ]. В том же смысле историк высказался в другом месте: «Королевская партия была подавлена (после обрушившихся казней — А. С. ), но у Кромвеля обнаружились другие, более опасные враги, лучше представлявшие, как действовать в его манере. Он их поднял, а они подняли его, полный набор: сектанты, анабаптисты, индепенденты, квакеры, заявившие о своей ненависти к нему, те, кто хотел изловчиться и сбросить его» [7, VI, 66 ].