Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Среди тех, с кем работали агенты Хайда, был полковник Эдвард Сексби, в начале 1650-х гг. выполнявший во Франции деликатные поручения Кромвеля. Там он поддерживал контакты с радикальной частью Фронды, в том числе с гугенотами в Гиени и Лангедоке, агитировал в духе «Народного соглашения» (Поршнев утверждал, что в основе требований, сформулированных в Бордо, лежал именно этот манифест левеллеров). После того, как Кромвель окончательно порвал с Фрондой и установил протекторат, Сексби обратился к испанцам за финансовой помощью для физического устранения Кромвеля. Он встречался в Голландии с приближенным Карла II Робертом Филиппсом. Последний сам совершил секретную поездку в Англию. Сексби был связан с Майлсом Синдеркомбом, который с маленькой группой роялистов предпринял несколько неудачных попыток убить протектора. Так, им готовился взрыв в Уайтхолле, который должен был вызвать пожар и гибель Кромвеля. Заговор был раскрыт, Синдеркомба заключили в Тауэр и приговорили к квалифицированной казни, накануне которой сестра сумела передать ему яд. После этой неудачи Сексби отправился в Англию, чтобы продолжить его дело. К тому же он вез изданный в Голландии памфлет «Убийство — не преступление», в котором обосновывалась законность расправы с узурпатором. Высказывалась точка зрения, что Сексби был автором этого сочинения. В Англии он заподозрил, что раскрыт, пытался уплыть в Амстердам, был арестован, заключен в Тауэр, где скончался в январе 1658 года. По сообщению Кларендона, Сексби начинал как простой солдат, стал одним из ведущих агитаторов в армии, своим человеком в покоях Кромвеля. Будучи неграмотным, он правильно говорил, используя выражения, «смысл которых не мог понимать». Оставим на совести Кларендона это утверждение, отражавшее его отношение к низшим классам. Он, по крайней мере, признавал, что Сексби разобрался в притворстве протектора, понимал дух армии, а также настроение и цели королевской партии [7, VI, 80 ]. В то же время он ставил Карлу такие условия, будто от него одного зависело восстановление монархии.

Другим левеллером, имевшим контакты с роялистами, был Джон Уайлдмен. Он был арестован за интриги против протектора в 1654 году, провел в заключении около полутора лет и был выпущен из Тауэра по ходатайству ряда богачей, обещавших выплатить за него залог. После этого он не прекратил сношений с роялистами. Как предполагали некоторые эмигранты, Уайлдмен был двойным агентом и снабжал информацией Терло [ 7, V, 305 ]. Иначе, с долей уважения, Кларендон писал о Джоне Лильберне, описав вехи его жизни и процесс, на котором тот обличал тиранию Кромвеля, приведшую к тому, что ни один свободнорожденный англичанин не может быть спокоен за свою свободу и собственность. Вынесенный вердикт о невиновности Лильберна протектор воспринял «хуже, чем поражение в битве», поэтому продолжал держать его в заключении, переводя из одной тюрьмы в другую, пока тот не скончался [7, V, 307–308 ]. В «Историю мятежа» Кларендон включил полученную роялистами весьма длинную петицию, подписанную несколькими левеллерами (в том числе Уайлдменом), в которой говорилось, что «государство ослабло, нация больна, все в беспорядке и утомлении». Суть предложений заключалась в восстановлении распущенного Кромвелем Долгого парламента. Кларендон назвал эти предложения «безумными» [7, VI, 74 ], что неудивительно, ибо левеллеры называли короля «главным магистратом», полагали, что он должен избираться, как решит парламент, не может обладать правом вето и командовать армией, и может быть смещен за неудовлетворительное исполнение своих обязанностей [131, 76 ].

Надежным сторонником роялизма в Англии эмигранты считали сэра Роберта Ширли из Лейстершира. Он был ярым сторонником англиканства, в то, совсем не подходящее время, начал строить напротив своего дома церковь, выполненную в псевдоготическом стиле, до наших дней остающуюся архитектурным памятником эпохи. Он, вероятно, имел отношение к роялистской подпольной организации «Запечатанный узел», осуществившей с 1652 по 1659 год восемь попыток роялистских мятежей, самой крупной было восстание Пенраддока. Ширли поддерживал связь со старым знакомым Хайда по Грейт Тью — епископом Шелдоном. Терло имел сведения о враждебных настроениях Ширли, но того долго не арестовывали, возможно, из-за недостатка доказательств — ведь тайные агенты получали свои деньги за разоблачение заговорщиков, поэтому власти учитывали, что не исключен оговор. В 1656 году Ширли попал в Тауэр, и скоро скончался там от оспы. После его смерти эмигранты рассматривали в качестве главы роялистского подполья сэра Джона Мордаунта. Не все кавалеры были с этим согласны, например, члены «Запечатанного узла» не доверяли ему. В 1658 году во время секретного приезда в Англию с ним встречался Ормонд. В том же году Мордаунт был арестован, предстал перед судом и был оправдан большинством в один голос. Спорным в историографии роялистского движения в Англии в 1650-х гг. является вопрос о роли англиканского духовенства. Кларендон, возможно, преувеличивал его роль, что объясняется его отношением к церкви. Историк Д. Андердаун полагал, что активного участия в подпольном роялистском движении духовенство не принимало, его видные представители предпочитали укрываться в дворянских поместьях, где находили сочувствие.

Можно ли назвать Хайда руководителем роялистского подполья? Неверно ставить вопрос таким образом. Показательно отношение Хайда к восстанию Пенраддока. В самом начале в Солсбери были арестованы судьи и шерифы, назначенные протектором, но руководитель восстания запретил их казнить. Подобный «гуманизм», по мнению Хайда, был ошибкой, приведшей восставших к поражению: «Бедный Пенраддок страстно хотел спасти их жизни, будто такое дело можно совершить половинчатыми мерами» [7, V, 376 ]. Конечно, попытки координировать действия извне имели место; недаром такие люди, как Рочестер или Ормонд, рисковали, посещая страну с секретными миссиями. Однако степень такого участия нельзя преувеличивать: роялистское подполье оставалось разрозненным, оно включало людей разных политических и религиозных убеждений, подчас находившихся в неприязненных отношениях между собой. Хайд вообще был против поездки Ормонда в Англию, считая ее «неблагоразумным приключением с непонятной целью», но не сумел переубедить маркиза, недооценивавшего степень опасности. Ормонд сам убедился в том, что «между теми, кто одинаково желал реставрации, существует ревность и вражда, дошедшая до такой степени, что они не общались и не взаимодействовали» [7, VI, 54–55 ]. Особое нетерпение проявляли в Англии роялисты, не участвовавшие по молодости в гражданской войне. Они почему-то полагали, что Карл готов в любой момент высадиться со своими сторонниками. Хайд придерживался стратегии выжидания, однако многие в эмиграции считали причиной неудач роялистов не поспешность восставших и их неготовность, напрямую обвиняя Хайда и утверждая: король зря назначил адвоката отвечать за дело, в котором «меч значит больше, чем слово» [74, 166–167 ].