Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Опасность подселения в эпоху эпидемии была очевидна, но большевики сознательно шли на это, заражение происходило не только внутри города, но и между городами. Сыпняк, как тот великан-большевик с флагом со знаменитой картины Б. Кустодиева, шагал из города в город.

«Я не знаю, насколько остроумно идти в тот дом, куда только что вошел по парадной лестнице тиф, а с черного хода постукивает бубонная чума. Но знаю, что есть лица, которые нисколько не смущаются такими предшественниками и лезут прямо в гостиную, чуме в глотку. Таковы и лица и учреждения, бегущие из Петрограда в Самару. В красных вагонах лошадиного класса они подъезжают к милой тифозно-чумной Самаре и, конечно, не знают, что здесь уже и без них тесно, как в килькиной банке» [137] Харакири (Самара). 1918. № 14. , — пишет один из авторов в газете «Харакири».

Чтобы оставить потомству хоть маленькое воспоминание о том, как производилось уплотнение населенности города, в журналах помещались характерные истории тех лет. Самый интересный в этом отношении — 1918 г., когда некоторая ирония над властью в прессе еще была возможна.

В Самаре, например, была норма проживания — две кубические сажени на человека. Этому посвящен целый ряд зарисовок: «В переполненную квартиру постановили поселить еще троих. Квартирохозяин возразил: — „Вы совершенно не заботитесь о санитарии!“—„Запиши ему еще двоих, — сказал один обследователь другому. — Пусть другой раз не выражается“» [138] Там же. .

В той же газете, в шарже «Опять» описывается процесс уплотнения, во время которого квартирохозяин говорит «товарищу»: — «Снимите с воротничка. Ползет». — «Опять ползет?» — спросил обследователь. Что-то отчетливо трякнуло под сапогом и вопрос был ликвидирован [139] Там же. . Вселение чужих людей было практически гарантией болезни, и, видимо, часто вши переносились самими же «обследователями».

Несколько историй посвящено «выдаче» мандатов на проживание, тому, как люди стоят в очередях днями и неделями, но и выдача мандата не гарантирует место в квартире. Некоторые не выдерживают, от ожидания практически сходят с ума.

В чем суть подобных анекдотов? Тут и обыденность в восприятии болезни и насекомых, и трагедия революционного быта… Но еще четкое и ясное восприятие советской власти и ее представителей как захватчиков и вредителей, как кровососущих насекомых, как шакалов, которые вымеряют вашу квартиру линейкой, не зная, как поделить ее на сажени и скольких к вам еще подселить… Авторы «анекдотов» прямо говорят: это они, большевики, уплотнили людей так, что они заболевают и умирают.

Анекдот 1918 г. В Петрограде: — «Товарищ, купите кусочек мяса. Задняя ножка с подковкой». — «Да ведь с червями!» — «А ты думал, с рябчиками?» [140] Харакири (Самара). 1918. № 16.

Голод, колоссальные размеры которого сложно даже вообразить, стал прямым фактором разгула эпидемии сыпного тифа. В каждом городе, как можно видеть из документов, погибло такое количество народа, что практически невозможно ответить на вопрос, погибли ли люди из-за сыпняка или голода. Что было, как говорится, причиной смерти? Ослабленный голодом организм не смог побороть болезнь, или в сыпняке человек не мог даже добыть воды и еды, и умер без медицинского ухода? Вряд ли когда-нибудь мы найдем ответ на этот вопрос, но связь этих двух факторов очевидна для исследователей: голод и сыпняк были фатальны для миллионов русских людей.

Д. Моор. Литография. 1921

Цифры, которыми располагает историческая наука, говорят о том, что голод охватил 35 губерний — особенно Самарскую и Саратовскую, Поволжье, Приуралье и Западную Сибирь, где число жертв года оценивается в 5 млн человек [141] Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Население Советского Союза 1922–1991. М.: Наука, 1993. С. 10. . В настоящее время многие исследователи занимаются уточнением цифр и данных, связанных с этой страшной страницей, опубликован целый ряд документов, дающий представление о катастрофе.

М. Черемных. Москва. Многокрасочная литография. 1922 г.

По данным, которые приводил П. А. Сорокин, в 47 губерниях советской России население сократилось на 11 млн человек. Он высказывал предположение, что если не остановить трагедию, население может сократиться на 25 млн. Основной причиной голода, считал социолог, была политика большевиков. Он отмечал, что к 1921 г. разрушительные последствия программы коммунистов стали ясны даже отсталым крестьянам. Их поля не возделывались и зарастали сорняками. У крестьян не было ни посевного материала, ни стимулов к труду на земле. Города умирали, национализированные заводы, лишившись топлива, останавливались. Железные дороги были разрушены. Здания превратились в руины. Школы почти не работали. «Смертельная удавка коммунизма потихоньку затягивалась на шее народа. Бурные митинги и волнения на заводах и среди крестьян участились, количество таких случаев быстро росло. Даже в Красной армии усилилось дезертирство, русские красноармейцы несколько раз отказывались подавлять выступления народа. Учитывая это, правительство коммунистов создало специальную интернациональную армию, набранную из отбросов общества и высокооплачиваемых убийц немецкой, латышской, башкирской, еврейской, венгерской, татарской и русских национальносте». [142] Сорокин П. А. Долгий путь. Автобиографический роман. Сыктывкар: СЖ Коми, МП «Шипас», 1991. С. 150. . П. Сорокин, как известно, видел голод собственными глазами: зимой 1921 г. в составе исследовательской группы ученых института он отправился в поездку в деревни Саратовской и Самарской губерний.

Голодные дети

Следуя методическим приемам, апробированным в институте, участники экспедиции, скорее всего, должны были проводить наблюдение, регистрацию всех видимых реакций, вести записи, а затем их сравнивать с протоколами аналогичного наблюдения за животными. П. А. Сорокина как социолога голод интересовал прежде всего как типологическое явление, как атрибут всякой войны и революции, как средство испытания идеологии и мировоззрения человека. Он использовал возможность изучить конкретное проявление голода в России как «лаборатории необъятных размеров — голодающие деревни и села России» [143] Сорокин П. А. Долгий путь. Автобиографический роман. Сыктывкар: СЖ Коми, МП «Шипас», 1991. С. 153. . Именно эта поездка позволила великому социологу в дальнейшем написать целый ряд работ о голоде.