Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Восстание боксеров и карательный поход международного воинского контингента на Пекин против инсургентов, осаждавших посольский квартал в течение нескольких недель летом 1900 г., еще более накалили ситуацию на Дальнем Востоке. Оккупация русскими войсками Маньчжурии под предлогом защиты Китайской восточной железной дороги (КВЖД) и борьбы против бандитов ( хунхузов ) летом-осенью 1900 г. совпала по времени с провокационными действиями царского правительства на границах Афганистана и Персии, а также его интригами в Тибете, описанными в предыдущей главе. Все эти события окончательно подвигли Уайтхолл к заключению союзного договора с Японией 30 января 1902 г., который положил начало выходу Великобритании из «блестящей изоляции» [1109].

Англо-японский союз шокировал правящие круги и общественность как в России, так и в Европе, поскольку даже некоторые ведущие британские политики полагали, что угроза со стороны «желтой расы» интересам «белых держав» становится все более ощутимой день ото дня [1110]. Тем не менее, новый глава Кабинета А. Бальфур взял курс на дальнейшее развитие англояпонского военно-политического партнерства. Как свидетельствует переписка между различными британскими ведомствами, уже 7 июля 1902 г. состоялось совещание английских и японских военных экспертов, которое завершилось договоренностью о взаимном обмене текущей секретной информацией касательно ситуации в Маньчжурии и Корее. Союзники решили открыть разведывательное бюро с отделениями в Шанхае и Тяньцзине — двух крупнейших китайских городах того времени. Интересно, что генерал-майор Фукусима, истинный руководитель японской секретной службы, нанес визит вице-королю лорду Керзону в конце того же года [1111]. Кроме того, британские банки начали щедро кредитовать своих японских партнеров, а европейские компании с готовностью приступили к выполнению военных заказов из Японии, проводившей форсированную подготовку к войне на Дальнем Востоке. Наконец, в Россию стали поступать сообщения о британских морских офицерах, обучающих команды боевых кораблей японского флота. Забегая вперед, отметим, что некоторые из этих офицеров, вероятно, находились на борту броненосцев и крейсеров эскадры адмирала Того во время Цусимского сражения, состоявшегося в конце мая 1905 г. [1112]

Учреждение наместничества на берегах Тихого океана и создание царем Особого Комитета по делам Дальнего Востока в августе — октябре 1903 г. вызвали поток докладов, записок и меморандумов в адрес юнионистского Кабинета. Их авторы рассматривали назревающий русско-японский конфликт через призму угрозы возникновения континентального союза России, Франции и Германии, вероятность которого нельзя было исключить, несмотря на франко-германские противоречия. Адмиралтейство, к примеру, в том же году провело штабную игру в Королевском морском колледже, расположенном в Гринвиче. Ее сценарий предусматривал совместные действия британского и японского флотов в Тихом океане с целью защиты английских морских баз от русской атаки, в то время как Средиземноморская эскадра Англии сражалась бы с силами России и Франции в европейских водах [1113]. Меморандум Бальфура от 22 декабря 1903 г. раскрывал позицию Кабинета в связи с назревавшим японо-русским конфликтом: «Мы (британцы. — Е.С .), конечно, имеем незначительные интересы в Корее, за исключением поддержки там Японии. Со всех других точек зрения (кроме торговли), для нас не было бы ничего лучше, чем, если бы Россия втянулась в расходы и осложнения посредством корейской авантюры с таким результатом, что в лучшем случае она станет обладателем ненужной провинции, которая стоила бы больше, чем могла бы дать сама и которую можно бы было сохранить только за счет большого флота на Дальнем Востоке и огромной армии в тысячах миль от тыловых баз, и которая стала бы постоянной гарантией против того, что, когда бы Россия ни собиралась воевать с другой державой, неважно, где и за что, Япония всегда была бы у нее за спиной» [1114].

По сути дела, Лондон использовал Токио для того, чтобы Россия «завязла в Маньчжурии настолько глубоко, что у нее не было бы ни времени, ни денег на Константинополь или Персидский залив» [1115]. При этом, однако, англичане серьезно рисковали, поскольку победа русских в войне противоречила интересам Великобритании, ведь она могла привести к укреплению альянса Петербурга и Парижа, их совместной агрессии против Индии и возобновлению попыток добиться гегемонии на Среднем Востоке [1116].

Чтобы избежать такого неблагоприятного сценария, члены Кабинета детально обсуждали меры, которые следовало принять для блокирования выхода Черноморского флота в Средиземное море через проливы. Совещание состоялось 27 января 1904 г., всего за две недели до начала Русско-японской войны. В результате дискуссии Бальфур предупредил посла Бенкендорфа, что любая попытка такого рода со стороны российских кораблей будет рассматриваться как открытая агрессия против Соединенного Королевства. Так, новая расстановка сил на Дальнем Востоке, несмотря на официальный нейтралитет Великобритании, стала реальностью [1117].

По мере расширения масштабов военных операций русофобы в правящих кругах Британии все более настойчиво требовали от Кабинета дальнейшего укрепления имперской обороны. Так, еще 18 февраля 1904 г. военный атташе в Петербурге подполковник Нэпир докладывал послу Чарльзу Скотту: «Если дела у России пойдут плохо на Дальнем Востоке на суше или на море, вероятно, она будет смотреть на юг, чтобы восстановить потерянный престиж путем, как считают многие русские, более легкой и выгодной кампании против Индии, или в попытке за счет концентрации войск заставить Англию отвернуться от Японии» [1118].

Испытывая серьезные опасения перед возможной враждебной реакцией России на японофильскую позицию Уайтхолла, Комитет имперской обороны принял решение о том, что «следует внимательно отслеживать развитие ситуации на границах Российской империи с целью выявления слабых мест, которые могли бы быть использованы для атаки в случае войны (Британии против России. — Е.С .)» [1119]. Более того, экспертам Комитета даже пришлось разработать специальную программу усиления морской обороны Австралии, чтобы, учитывая планы крейсерской войны Главного морского штаба России, обезопасить от них южную часть Тихого океана — морские «ворота» в Индию [1120].

Необходимо отметить, что, хотя царское правительство было раздражено отсутствием возможности привлечь к операциям Черноморский флот, оно хорошо понимало тот катастрофический эффект, который имело бы для положения России вступление Великобритании в войну на стороне Японии. «Собственно говоря, — признавал один из дипломатических экспертов весной 1904 г., — частью негласно, а частью гласно Японию поддержала нравственно вся Европа за малым исключением, доказательством чему служит отсутствие энергичных протестов против явных нарушений Японией международного права и прочих насилий в Корее». Любопытно, что далее эксперт предостерегал царское правительство против намерений Лондона якобы спровоцировать еще и русско-китайское столкновение с целью полного вытеснения России из северо-восточной части Тихого океана [1121].