Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Сделанный вывод находит подтверждение и в том внимании, с которым отнеслись к известию о концентрации царских войск на границах с Афганистаном в Лондоне и Калькутте. Назначенный на пост министра иностранных дел лорд Солсбери получил первые, хотя и неточные сведения об этом предприятии от посла в Константинополе О. Лаярда еще 12 мая 1878 г. Искажение информации заключалось в неверном подсчете сил и средств, привлеченных к участию в операции, поскольку Лаярд определил их в 50 тыс. чел. [645]В то же время запрос Форин офис в Петербург сначала столкнулся со стеной молчания, а затем вызвал традиционные успокоительные заверения исполняющего обязанности министра иностранных дел Н.К. Гирса, который заявил послу Лофтусу: «Был момент, когда война казалось почти неизбежной, а при таких обстоятельствах военные командиры на местах, безусловно, считали своим долгом предпринять меры, которые они считали необходимыми и полезными для страны» [646]. По свидетельству британского дипломата, Гире отрицал какие-либо русские интриги при дворе эмира Шер Али, хотя военно-политическая миссия генерал-майора Н.Г. Столетова уже готовилась отправиться из Ташкента в Кабул.

Было бы неверным, однако, связывать очередной маневр царского правительства по привлечению афганского властителя на свою сторону лишь с инициативой военной партии, особенно Милютина [647]. Дипломатические круги устами Гирса 11 мая 1878 г. информировали Кауфмана о целях миссии Столетова. С точки зрения временного главы министерства иностранных дел, чрезвычайному посланнику необходимо было запугать эмира якобы имеющимися у англичан планами присоединить Афганистан к британским владениям, лишив правителя трона. Столетов получил инструкции предложить Шер Али значительную сумму денег в обмен на обязательство эмира вступить в военный союз с Россией против Англии [648].

Можно упомянуть несколько причин отказа от продолжения кампании: недостаток коммуникационных линий, особенно железных дорог; нехватка войск, снаряжения и продовольствия для широкомасштабной операции в условиях постоянного отдаления войск от тыловых баз снабжения и т. п.

Но главными факторами срыва операции, на наш взгляд, явились опасения негативной реакции Великобритании и сомнения в надежности каких-либо договоренностей с эмиром Афганистана. Другие предлагавшиеся объяснения кажутся все же далекими от истины. Например, утверждение ряда современных авторов об инфекционных болезнях, которые якобы воспрепятствовали походу, не подтверждаются источниками [649].

Анализ переписки между Кауфманом и Шер Али-ханом на персидском языке за почти десятилетний период — с марта 1870 по февраль 1879 г., захваченной англичанами после оккупации Кабула в ходе второй англоафганской войны, позволил специалистам раскрыть истинные намерения царского правительства. Через Столетова официальный Петербург предложил Шер Али-хану объявить его духовным главой всех мусульман вместо турецкого султана — «этой марионетки в руках британцев», по словам российского эмиссара. Стоит также отметить, что в инструкциях, полученных генералом, завершающим аккордом его посольства должно было стать взятие им на себя командования объединенной русско-афганской армией, если бы удалось заключить военный союз между двумя странами [650].

22 августа 1878 г. русское посольство в сопровождении более чем трехсот казаков и бухарских кавалеристов прибыло в Кабул. Столетову и его свите был оказан теплый прием со всеми подобающими случаю церемониями. В период пребывания, которое продолжалось две недели, российский посланник беседовал с эмиром почти каждый день. Проект конвенции, которую Столетов вручил Шер Али-хану, содержал 11 статей. В соответствии с ними афганский правитель должен был признать протекторат России над своей страной, а генерал-губернатор Туркестана принимал на себя обязательства по предоставлению Афганистану необходимой военной помощи. По информации британских секретных агентов, русские, как уже отмечалось, предложили эмиру крупную субсидию в 30 млн. индийских рупий (18 млн. руб.) за содействие проходу войск через территорию его владений в Индию и обратно [651]. Кроме того, русские намеревались добиться согласия эмира на сооружение железной дороги из Самарканда в Кабул через Герат и телеграфной линии из того же Самарканда до Кандагара. Они также планировали создание сети складов боеприпасов, провианта и фуража в северных провинциях страны [652].

Важно подчеркнуть, что именно Кауфман настаивал на взятии Афганистана под протекторат России, однако в результате оживленной дискуссии как Александр 11, так и его военный министр отказались от реализации этой идеи, приказав амбициозному генерал-губернатору вести дела более осторожно, учитывая сложную ситуацию в Европе, Османской империи, Персии и Туркмении [653]. Кроме того, дипломатическое давление Лондона, встревоженного паническими телеграммами из Калькутты о приготовлениях русских, также обесценило миссию Столетова. В меморандуме, предназначенном для Кабинета, эксперт военного ведомства полковник Ф. Кларк отмечал: «Русские ежедневно расширяют свое влияние на киргизов Алая и Памира. Недавно они обследовали Сарыкол на Памире, расположенный всего в девяти или десяти маршах от Гилгита в Кашмире. Они находятся в пределах слышимости от тех княжеств Верхнего Окса, которые, гордясь своей независимостью и ведя свое существование со времен Александра Македонского, были только что аннексированы против своей воли Афганистаном, от населения которого они отличаются в религиозном отношении (имеются в виду различные деноминации ислама. — Е.С .)» [654].

Даже такой противник наступательной политики, как герцог Аргайлл, открыто заявил во время поездки Столетова о своих опасениях относительно деятельности русских в Афганистане: «Я обязан сразу же высказать мнение, что исходя из каких бы то ни было обстоятельств или руководствуясь какими бы то ни было мотивами, при которых русская миссия была послана и принята, для британского правительства представлялось невозможным хранить молчание в наших контактах с эмиром относительно ее предмета. Мы не можем позволить России получить преобладающее или даже равное с нами влияние в Афганистане. Поэтому Кабинет не только оправдан в принятии мер, но настоятельно обязан выяснить истинные цели этой миссии, и если она имеет политический характер, позаботиться о том, чтобы больше подобных миссий не отправлялось» [655].

Показательно также, что Милютин записал в своем дневнике 22 сентября 1878 г.: «Новым поводом к раздражению Англии против России служат дела афганские. В Лондоне не могут переварить, что Шер Али, не допуская к себе британские посольства, принял чрезвычайно радушно русское посольство Столетова. Но какой еще поднимется крик, когда узнают, что сам афганский владетель прислал свое посольство в Ташкент с просьбой о принятии Афганистана под покровительство России и с заявлением, что он не примет англичан в Кабуле без «разрешения» генерала Кауфмана» [656].