Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Практически в то же время подполковник Л.Г. Корнилов, опытный офицер Генерального штаба, ставший главнокомандующим русской армии в июле 1917 г., был откомандирован в Индию для сбора информации о проведении Китченером военных реформ [1012]. По донесениям Клемма, Корнилову не удалось прибыть в Бомбей инкогнито, как изначально планировалось. Его опознали агенты британской разведки, поэтому он вынужден был официально представиться сэру Арчибальду Джентеру, генерал-лейтенанту Бомбейского президентства в феврале 1904 г. Как ни странно, Китченер не препятствовал намерениям Корнилова посетить основные укрепленные пункты на севере Индии, хотя багаж гостя, включая личные записи, фотоаппарат и бинокль, оказался похищенным злоумышленниками в Пешаваре, как раз за день до возвращения в Бомбей [1013].

Инцидент у Доггер-Банки в октябре 1904 г., который случился вскоре после подписания англо-тибетской конвенции, привел отношения России и Британии к самой низкой точке со времен русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и конфликта вокруг Пенде в 1885 г. 31 октября вице-консул в Бомбее Некрасов телеграфировал в Петербург об инструкциях, которые Керзон будто бы дал Китченеру относительно выдвижения армейских частей в направлении Кабула и Кандагара с началом военных действий между двумя державами [1014]. При сложившихся обстоятельствах царское правительство решило направить еще одну секретную миссию, на этот раз в Ургу, чтобы выяснить планы Далай-ламы относительно возвращения в Тибет. Куропаткин приказал все тому же П.К. Козлову сопровождать буддийского первосвященника на пути в Лхасу, извлекая из бесед с ним сведения, представлявшие интерес для России. Попутно Козлову и его спутникам поручался сбор информации и оценка на ее основе общего положения дел в Монголии и Западном Китае, изменившегося под влиянием русско-японской войны [1015].

Прибыв в Ургу и получив аудиенцию у Далай-ламы в апреле 1905 г., Козлов докладывал в Главный штаб, что тибетский лидер ожидает признания независимости его страны европейскими державами при посредничестве России. Кроме того, Далай-лама сообщил русскому эмиссару, что его правительство в изгнании старается поддерживать спокойствие среди буддистов Монголии ради добрых отношений с русскими, поскольку царские войска, сражающиеся с японцами, нуждаются в сохранении «порядка и гармонии» у себя в тылу [1016]. Результатом миссии Козлова стала организация тайного отъезда Далай-ламы из Урги в декабре 1906 г. сначала в монастырь Кумбум в тибетской области Амдо, а затем в Лхасу. Но план царских стратегов оказался выполненным лишь наполовину, поскольку новый министр иностранных дел А.П. Извольский, занявший место Ламздорфа в мае 1906 г., посчитал рискованной аккредитацию российского политического представителя в Лхасе в видах негативной реакции на этот шаг со стороны Лондона и Пекина [1017].

В то же время, поддержанная европейскими державами, российская дипломатия выступила с резким протестом против оккупации Лхасы британцами и условий англо-тибетской конвенции 1904 г. Упреки в адрес Сент-Джеймского Кабинета совпали по времени с решением его членов не обострять далее отношений с Россией после урегулирования инцидента у Доггер-Банки. В этом взгляды Лондона и Калькутты далеко не совпадали, однако, справедливости ради, подчеркнем, что не вся информация, поступавшая на берега Темзы по различным каналам, доводилась до сведения правительства Индии, и наоборот, поэтому различия или нюансы во взглядах Уайтхолла и индийского правительства являлись неизбежными [1018].

«Мы должны дать ясно понять, — писал Бродрик Амтхиллу в октябре 1904 г., — что Янгхазбенд «продал» нас. Его экспедиция стала копированием действий России. Но ситуация действительно ухудшилась, когда Лэнсдаун решил, что здесь была затронута его честь...» [1019]Чтобы понизить градус критики в адрес тибетской авантюры, как ее расценили некоторые представители британской общественности, лондонский Кабинет отдал распоряжение Янгхазбенду и Макдональду, то есть дипломатическому и военному руководителям экспедиции, вывести войска из Лхасы только после того, как будут пересмотрены слишком жесткие для Тибета условия конвенции [1020]. Однако данное условие выполнено не было, и 6 октября 1904 г. британская миссия в сопровождении войск покинула столицу Страны снегов. Согласно российским источникам уход англичан из Лхасы сопровождался «проклятьями тех тибетцев, чьи родственники были убиты или ранены в ходе столкновений с британцами», хотя Янгхазбенд свидетельствовал о том, что местное население демонстрировало искреннее дружелюбие во время проводов членов его посольства [1021].

Среди министров лондонского правительства Бальфур и Лэнсдаун сняли с себя всякую ответственность за действия Керзона и Янгхазбенда. Премьер с возмущением писал, что последний отказался выполнять распоряжения из Лондона и сделал невозможным для Кабинета «отвергнуть обвинения в повторении самых неприемлемых методов российской дипломатии». Более того, официальный Лондон признал Янгхазбенда виновным в нарушении субординации, когда он покинул Лхасу без внесения поправок в текст конвенции по требованию правительства [1022]. Вскоре и лорд Керзон был вынужден подать в отставку с поста вице-короля Индии, который он в нарушении традиции занимал на протяжении почти двух сроков с декабря 1898 по август 1905 г. Его преемник — лорд Минто стал проводить более взвешенную политику в русле концепции «искусного сдерживания», хотя генерал Китченер, личная ссора которого с Керзоном явилась непосредственным поводом для отставки последнего, продолжал реформу индийских вооруженных сил вплоть до 1909 г.

Новая англо-цинская конвенция от 27 апреля 1906 г. носила компромиссный характер в отношении Тибета. Документ утверждал сюзеренитет империи Цин над Страной снегов, предоставляя Британии там самые широкие коммерческие права. Уайтхолл значительно снизил сумму контрибуции, навязанную Янгхазбенд ом тибетскому правительству [1023]. Однако положение Тибета между тремя империями было далеко от стабильного и безопасного. Неудивительно, поэтому, что эта проблема нуждалась в дальнейшем урегулировании.

Подводя итоги тибетской эпопеи, отметим, что только при поверхностном взгляде Страну снегов можно было бы назвать второстепенной «площадкой» русско-британского «турнира теней». На самом деле роль Тибета в Большой Игре являлась не менее значимой, чем Персии, Афганистана или ханств Центральной Азии. При этом не стоит упускать из виду то обстоятельство, что развитие ситуации вокруг Тибета происходило в связи с положением дел на Дальнем Востоке — последнем из регионов геостратегического соперничества России и Великобритании в конце XIX — начале XX в.