Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

В очередном ежегодном бюджетном послании правительства Индии Керзон решительно отстаивал свой план принуждения Далай-ламы к достижению согласия с Британией на условиях, сформулированных вице-королем. В прессе журналисты каламбурили, что он горел желанием покончить с предыдущей политикой «терпеливого ожидания ( patient waiting )» в пользу наступательного курса «нетерпеливой спешки ( impatient hurry )». «Индия подобна крепости с протяженными рвами в виде морей по обе стороны и горами в качестве стен на остальной территории», — образно высказался Керзон в одной из депеш Гамильтону. «Но за этими стенами простирается передний край с различной шириной и другими измерениями. Мы не хотим оккупировать его, но мы не можем допустить, чтобы он был захвачен нашими врагами» [992].

Вице-король нашел горячего сторонника своей концепции обороны Индии в лице Ф. Янгхазбенда, вдохновленного перспективой возглавить миссию в Тибет. «Это действительно великолепное предприятие, в котором я принимаю участие, — сообщал он 21 мая 1903 г. в письме к отцу. — Именно подписание или попытка подписания русскими секретного договора с Тибетом и привели события к нынешнему состоянию, хотя их посол в Лондоне (Бенкендорф. — Е.С .) клялся лорду Лэнсдауну, что это самое последнее дело, о котором мечтает его правительство. Но из Индии, Пекина, Парижа и Санкт-Петербурга поступают одинаковые донесения, поэтому, очевидно, по крайней мере, что русскими была предпринята попытка заполучить Тибет; и поэтому меня посылают, чтобы опередить их и установить наши отношения с Тибетом на такое основание, какое позволит нам не допустить никакую державу приобрести там доминирующее влияние» [993]. В меморандуме от 26 октября того же года Янгхазбенд уже на официальном уровне мотивировал поход англичан на Лхасу высокомерным пренебрежением британских запросов со стороны тибетских лам, агрессивностью царских генералов и слабостью местных цинских властей, то есть набором аргументов, типичным для регионального кризиса в период Большой Игры: «Сталкиваясь с растущим влиянием России, с направлением Далай-ламой собственноручных посланий царю при одновременном отказе принять письма вице-короля и его представителей, мы не можем допустить, чтобы наше влияние уменьшалось, и мы вынуждены в силу естественной необходимости принять меры к убеждению, что оно (влияние. — Е.С .) не только равно, но и превосходит влияние русских» [994].

Хотя в апреле 1903 г. первая попытка Янгхазбенда как главного уполномоченного по пограничным вопросам провести переговоры с представителями Далай-ламы в местечке Хамба Йонг уже на территории Тибета потерпела фиаско, его вторая миссия в сопровождении вооруженного отряда англо-индийской армии численностью 1200 чел., основу которого составляли гурки и сикхи под командованием бригадного генерала Джеймса Макдональда, пробилась с боями в столицу Страны снегов, несмотря на тяжелые климатические условия осенне–3имнего перехода через Гималаи. Начавшись в ноябре 1903 г., этот поход, подробно описанный в мемуарах участников и проанализированный в монографиях историков, успешно завершился к середине августа следующего года [995]. Остается лишь заметить, что Янгхазбенду и членам его посольства не удалось отыскать в столице крупных партий вооружения и амуниции из России, за исключением тридцати ружей с русским клеймом. «Завод по производству винтовок», о котором ранее сообщала британская разведка, оказался в реальности мастерской под управлением двух мусульманам — выходцев из Британской Индии. Аналогичным образом, члены миссии не смогли обнаружить даже следов горных пушек и пулеметов в Лхасе и других укрепленных пунктах по маршруту своего продвижения [996].

Хотя Янгхазбенду был показан проект русско-китайского договора о совместной защите Тибета, этот документ составили, как затем выяснилось, еще в начале 1890-х гг. Кроме того, он никогда не был официально одобрен ни Петербургом, ни Пекином. Таким образом, миссия потерпела фиаско в сборе доказательств и предъявлении артефактов масштабного присутствия русских в Тибете. «Ни одного следа «квалифицированных механиков» или военных советников из азиатской России, о которых так часто сообщалось в донесениях, не было обнаружено», — подчеркивает автор исследования, посвященного тибетской экспедиции начала XX в. Более того, как Далай-лама, так и почти все его приближенные, включая Доржиева, покинули Лхасу перед вступлением в город англичан [997].

На первый взгляд, поход Янгхазбенда следовало рассматривать как триумф «форвардистской» концепции британской политики в Азии, особенно, если сопоставить его с серией военных поражений на суше и на море, которые терпели царские войска в борьбе против Японии на протяжении 1904–1905 гг. (подробнее об этом будет рассказано в следующей главе). В реальности миссия Янгхазбенда сумела достичь двух главных целей, сформулированных лордом Керзоном в меморандуме от 25 июня 1904 г., а именно: установить официальные отношения между правительством Индии (а значит и Великобритании) и Тибетом и расстроить планы петербургского Кабинета, предусматривавшие постепенное втягивание Страны снегов в орбиту российского влияния. «Мы хотим быть уверенными, что Тибет будет соблюдать новый договор после его подписания, что он не будет заигрывать с Россией, и что как только мы «отвернемся», положение дел, ради исправления которого мы пошли на такие жертвы, не вернется сразу же к прежнему состоянию», — констатировал Керзон в том же меморандуме [998].

Действительно, англо-тибетская конвенция, которая была подписана в Лхасе 7 сентября 1904 г. под прямым давлением Янгхазбенда и благодаря щедрым денежным субсидиям, символизировала преобладание Британии в Тибете. Согласно статье IX, никакая часть его территории не могла быть уступлена, продана, сдана в аренду или дарована иной иностранной державе. Кроме того, политический представитель вице-короля получал аккредитацию в тибетской столице, а правительство Далай-ламы обязывалось уплатить англичанам колоссальную сумму контрибуции, составившую 500 тыс. фунтов стерлингов (5 млн. руб.). В качестве гарантии выполнения тибетцами этих условий англо-индийские войска оккупировали долину реки Чумби, через которую пролегала дорога из Индии в Лхасу. Справедливости ради, необходимо сказать, что конвенция явилась первым актом международного права, подписанным Тибетом с европейской державой без участия империи Цин [999].

Однако это была Пиррова победа англичан. Прежде всего, общественное мнение метрополии отнюдь не единодушно поддержало тибетский поход: мнения в парламенте и прессе варьировали от прямого осуждения до завуалированного недоумения [1000]. Либералы жестко критиковали Кабинет и особенно вице-короля за эту «авантюру», потребовавшую дополнительных бюджетных ассигнований во время русско-японской войны, да к тому же перед лицом растущей германской угрозы в Европе. Ряд членов правительства Индии, в основном личные недоброжелатели Керзона, осуждали Янгхазбенда за превышение полномочий. Так Китченер предсказывал нежелательный эффект, который это военное предприятие окажет на осуществляемые им реформы англо-индийской армии из–3а нехватки средств [1001]. В то же время, почти все заинтересованные державы, например, США, выражали свою озабоченность действиями британской миссии в Стране снегов. Уже упоминавшийся У. Рокхилл, сам тибетолог и ближайший советник по азиатским проблемам государственного секретаря Джона Хэя, высказал свое отрицательное мнение английскому посланнику Сэтоу: «Миссия в Тибет была самым неудачным шагом, который неизбежно приведет к падению престижа, контроля и суверенитета Китая над тем, что мы все считаем неотъемлемой частью Цин-ской империи, и может быть позднее использована некоторой другой державой как законный прецедент для территориальных приобретений в Китае. Далее, мы (американцы. — Е.С .) все-таки считаем мотивы этой «войны с Тибетом» совершенно неубедительными, торговые интересы незначительными и опасность со стороны России, по крайней мере, в этом регионе, слишком малой, чтобы оправдать средства, потраченные правительством Индии» [1002].