Дмитрий Котышев - От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв.

Именно против этой тенденции в политике потомков Всеволода — оттеснения Святославичей от киевского стола — и боролся Олег. Дальнейшие события 1094–1096 гг. прошли в непрерывной борьбе старшего Святославича со Святополком и Мономахом.

Однако в условиях усилившегося с конца XI в. натиска половцев на южнорусские рубежи [652]продолжение междоусобной борьбы создавало угрозу безопасности Русской земле. Анализ русско-половецких столкновений, начавшихся с момента вокняжения Святополка (1093–1096 гг.), наглядно показывает, что, выступая разобщенно и действуя «от обороны», русские рати раз за разом упускали из рук стратегическую инициативу [653].

Внезапный прорыв орды Боняка под стены днепровской столицы в 1096 г. [654]стал последней каплей, переполнившей чашу терпения жителей Русской земли, тем более что это произошло на фоне развернувшейся борьбы Олега Святославича с коалицией своих двоюродных братьев.

В этой обстановке в 1097 г. и собирается Любечский съезд. Он относится к числу явлений, получивших в исторической литературе широкое освещение. Если рассматривать сложившуюся с середины XIX в. историографическую традицию, то можно сделать следующий вывод: исследователи либо приписывали съезду значение эпохального события, радикально повлиявшего на политическую историю Руси [655], либо, напротив, были склонны считать Любечский съезд мало значимым событием политической истории конца XI — начала XII в. [656]

Особо стоит сказать о позиции И.Я. Фроянова, который считает, что «договоренность князей в Любече регистрировала… распад "Русской земли" на Киевскую, Черниговскую, и Переяславскую городские волости» [657]. В новейшей историографии вопроса эту точку зрения развивает В.В. Пузанов, склонный видеть в решениях Любечского съезда оформление нового триумвирата Киева, Чернигова и Переяславля, направленного против половецкой угрозы [658].

Более внимательное изучение обстоятельств съезда 1097 г. и политической обстановки того времени позволило ряду историков в последние десятилетия сформулировать интересные наблюдения. В свое время еще М.П. Погодин обратил внимание на то, что «Святослав владел Киевом не по праву, а как похититель при жизни старшего брата… Его княжения как будто не бывало… Киев, следовательно, за преждевременное пользонаслаждение, не должен был уже принадлежать его потомству». По мнению Погодина, в междукняжеских отношениях существовал «особый закон, по которому князь за вину лишался своего удела… Этот закон, вероятно, Изяслав и Всеволод распространили и на племянников своих Святославичей». Именно благодаря применению этого закона Святославичи лишились прав на Киев [659].

Гораздо времени спустя М. Димник обратил внимание на то, что по итогам Любечского съезда Олег Святославич утратил свой статус в роду, будучи перемещен ниже своего брата Давыда [660]. А.В. Назаренко полагает, развивая эту мысль, что «…любечские решения хоть и возвращали Святославичам Чернигов, но при этом исключали их из череды киевского столонаследия…» [661]. К этим же выводам независимо пришел и В.В. Пузанов [662].

Подводя предварительные итоги истриографических наблюдений над проблемой Любечского съезда, можно констатировать факт, что распространенная в советской исторической науке версия об эпохальном значении принятых на съезде решений далеко не соответствует современному состоянию изученности вопроса.

Весь 1096 г. для Русской земли прошел в ожесточенной борьбе между Олегом Святославичем с одной стороны и Святополком, Мономахом и его сыном Мстиславом — с другой. На фоне постоянных военных успехов половцев приходило отчетливое осознание того, что дальнейшее продолжение княжеских усобиц чревато непредсказуемыми последствиями. В этой обстановке в 1097 г. и собирается Любечский съезд. Его главной задачей было не создание «на века» нового политического порядка, а прекращение междукняжеских усобиц и консолидация сил для борьбы с половцами.

В результате событий 1097–1100 гг. произошло оформление нового триумвирата в рамках Русской земли. В состав этого триумвирата, как и во времена первых Ярославичей, вошли киевский, черниговский и переяславский князья: Святополк, Владимир и Давыд [663]. Как следует из постоянного упоминания князей на пространстве летописных сводов за период конца XI — начала XII в. [664], в статусе черниговской княжеской корпорации произошли серьезные изменения. Согласно аргументированному мнению М. Димника, Олег Святославич был старшим в роду Святославичей [665]. Однако по итогам съезда Чернигов достался не ему, а младшему Давыду.

В чем причина такого решения? Распространено мнение, что подобный шаг явился своеобразным «наказанием» Олега со стороны Святополка и Владимира за отказ участвовать в антиполовецкой коалиции и разжигание усобиц в начале 1090-х гг. XI в. Есть и более интересные мнения. К примеру, А.В. Назаренко считает, что «центральной проблемой на съезде было определение статуса Святославичей применительно к традиционному порядку наследования киевского стола согласно генеалогическому старшинству и отчинности» [666]. Сделать это можно было, по мысли ученого, только признанием нелегитимности княжения Святослава. То есть понижение статуса Олега явилось своеобразной «расплатой» за проступок его отца (как тут не вспомнить замечание М.П. Погодина более чем полуторавековой давности! [667]).

Стоит, на мой взгляд, в оценке понижения статуса Олега прислушаться и к мнению В.В. Пузанова. По его мнению, запутывание генеалогических счетов в семействе Святослава было предпринято вполне сознательно: «После смерти Святополка Давыд не мог занять Киев, поскольку не был старейшим в среде Святославичей, а старейший, Олег, не мог занять, так как фактически в семейной иерархии уступил место Давыду» [668].

Какие же последствия имела подобная рокировка? Во-первых, менялась политическая ситуация во всей Южной Руси. Перечни князей-триумвиров, о которых уже упоминалось выше, показывают, что черниговская корпорация в лице Давыда оказалась отодвинута на третье место, а второе занял Мономах. Конечно, есть соблазн отнести эти изменения к конъюнктурной правке текста третьей редакции ПВЛ в угоду Мономаху [669]. Однако подобный распорядок старшинства отмечен в независимых от ПВЛ источниках. Речь в первую очередь идет о «Житии и хождении Даниила Русьскыя земли игумена», созданном в начале XII в. [670]В тексте памятника содержится уникальный перечень русских князей, которых Даниил вписал в синодик «…в лаврѣ у святаго Савы; и нынѣ поминаются имена их во октении, с женами и дѣтьми их. Се же имена их: Михаилъ Святополкъ, Василие Владимеръ, Давыдъ Святославич, Михаилъ Олегъ, Панъкратие Святославич, Глѣбъ Менский» [671].