Елена Рыдзевская - Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв.

( Переговоры Видгаута с Харалъдом и Харальда — с дочерью и советниками кончаются тем, что Ингибъёрг обещают Кнуту, после чего Видгаут возвращается в Данию .)… Харальд конунг послал Ингибьёрг, дочь свою, с востока из Хольмгарда в назначенное время с хорошими спутниками, и когда она прибыла в Данию, герцог хорошо принял ее, а вместе с ним и весь народ.

<57>

[ IX–X вв .]… Бьёрн [161] Cын Скегги, норвежец родом. , которого называли Скинна-Бьёрн [162] Skinna — родительный падеж множественного числа от skinn — кожа, шкура, мех. , потому что он был Хольмгардсфари, отправился в Исландию и занял Мидфьёрд и Линакрадаль. Сын его был Скегги из Мидфьёрда, великий воин [163] garpr mikill — термин переведен не вполне точно: garpr имеет оттенок «вояка», «задорный человек», «забияка» и т. п. . Он воевал [164] herjaði — точнее, «грабил». на Востоке.

<230>

[ X в .] Той весной собирается Харальд конунг ехать в Бьярмаланд с большой ратью. Кормак был рулевым в той поездке, а на другом корабле был Торвальд, другие рулевые не названы.

<234>

…Пошли они в Бьярмаланд и обратно и вернулись домой.

<88>

[ ок. 950–975 гг .] Муж зовется Грис, и он был сыном Семинга… он побывал в Миклагарде и принял там великую честь. Он богатый муж, и у него много друзей.

<9–11>

[ 1008–1010 гг .] В то самое лето, когда Торд [165] Приятель Бьёрна. уехал [166] Из Норвегии. в Исландию, пришел Бьёрн к ярлу [167] Норвежский ярл Эйрик, сын Хакона Хладаярла. и просил позволения ехать на Восток. Ярл предложил ему ехать, как ему нравится. Поехал тогда Бьёрн с купцами на восток в Гардарики к Вальдимару конунгу; пробыл он там зиму, и было ему хорошо у конунга, понравился он знатным людям, потому что всем был по душе его нрав и обычай.

Говорят, что, когда Бьёрн был в Гардарики у Вальдимара конунга, случилось, что в страну ту пришла неодолимая рать, и был во главе ее витязь тот, который звался Кальдимар, рослый и сильный, близкий родич конунга, величайший воин, умелый в борьбе и очень смелый; и говорили про них, что они имеют одинаковое право на княжество, Вальдимар конунг и витязь; тот потому не получил то княжество, что он был моложе, а потому он занимался набегами, чтобы добыть себе славу, и не было другого воина, такого же знаменитого, как он, в то время на Востоке. И когда Вальдимар конунг узнал об этом, послал он людей с предложением мира к родичу своему, и просил он его прийти с миром и взять половину княжества. Но витязь тот сказал, что княжество то должен иметь один он, а если конунг не хочет этого, то предложил он ему поединок или же сражаться им со всей своей ратью. Вальдимару конунгу показалось и то, и другое нехорошо, и он очень хотел не губить свою рать и сказал, что не привык к поединкам, и спросил свою дружину, что лучше сделать. А мужи советовали ему собрать рать и биться. И вскоре собралось там множество народа, и двинулся Вальдимар конунг навстречу витязю тому. После того предложил конунг дать человека для единоборства, и витязь тот согласился с тем условием, что он возьмет то княжество, если одолеет того человека, а если витязь тот падет, то конунг будет владеть своим княжеством, как раньше. Тогда конунг стал спрашивать своих людей, пойдут ли они на поединок, но им не хотелось, потому что каждый считал, что пойдет на верную смерть, если должен будет бороться с тем витязем. А конунг тот обещал свою дружбу и другие почести, если кто-нибудь решится на это, но никто не решался. Бьёрн сказал: «Вижу я, что все ведут себя, как менее всего подобает мужам, когда господин их в беде. Я же потому уехал из своей страны, что хотел поискать себе славы. Здесь у нас два выбора: мужественно добывать победу, хотя на это мало похоже, при том, с кем надо бороться или же погибнуть, как подобает смелым мужам, и это лучше, чем жить со стыдом и не сметь добыть славы своему конунгу, и я собираюсь бороться с Кальдимаром». Конунг поблагодарил Бьёрна; были тогда прочтены законы поединка. У витязя того был меч тот, который звался Меринг, лучшая из драгоценностей. Бились они сильно и жестоко, и кончилось у них тем, что витязь тот пал перед Бьёрном, а Бьёрн был ранен почти что насмерть. Получил Бьёрн за то великую славу и почет от конунга. Был поставлен шатер над Бьёрном, потому что его нельзя было увезти, а конунг вернулся домой в свое княжество. Бьёрн и его товарищи были тогда в шатре том, и когда начали заживать его раны, спел он песню…

После того Бьёрна отвезли домой к конунгу с большим почетом. Конунг отдал ему все боевое снаряжение, которое было у того витязя, и с этим вместе — меч тот Меринг; а поэтому Бьёрна с тех пор звали витязем, и назывался он по своему округу витязь из Хитдёлир [168] В Западной Исландии. . То лето Бьёрн пролежал раненый и зиму ту пробыл в Гардарики; и всего был он в чужих землях три зимы, а после того вернулся в Норвегию. Иногда он приехал туда, все корабли уже ушли в Исландию, и было это в конце лета.

На другое лето, раньше, чем было то, о чем здесь сказано, узнал Торд от купцов в Хвите, что Бьёрн ранен, и подкупил их, чтобы они сказали, что он умер, и они так и сделали. После того Торд открыто говорил о смерти Бьёрна, и что он слышал это от людей, которые его засыпали землей… ( Торд распространял слухи о смерти Бьёрна для того, чтобы жениться на Оддни Эйкюндиль .)

<22–25>

[ X в .] Случилось так в конце лета, что конунг [169] Хакон Добрый, конунг Норвегии. пошел с ратью в назначенное для сбора место на Бреннэяр [170] Острова в пограничном районе между Норвегией, Данией и Швецией. и установил мир для страны своей, по закону — каждое третье лето. Эта встреча должна была происходить между вождями, чтобы решать те дела, о которых полагалось судить конунгам. Считалось занятным ездить туда, потому что туда собирались люди почти из всех тех стран, о которых мы имеем известия. Хоскульд направил свой корабль; он хотел тоже побывать на этом собрании, потому что он не встречался с конунгом в ту зиму. Туда собирались также и для торговли. Собрание это было очень многолюдно; там было много занятного, питье и игры и всякого рода забава; никаких больших событий не произошло. Хоскульд встретил там многих своих родичей, которые были в Дании. Однажды, когда Хоскульд пошел повеселиться с несколькими людьми, увидел он пышный шатер поодаль от других палаток. Хоскульд пошел туда и вошел в шатер, и сидел там муж в одежде из драгоценной ткани; на голове у него была гардская шляпа. Хоскульд спросил о его имени; он назвал себя Гилли, «а многие узнают меня, когда слышат мое прозвище: меня называют Гилли Гардский». Хоскульд сказал, что часто слышал о нем; назвал он его самым богатым из тех, кто был в торговом союзе. Тогда сказал Хоскульд: «У тебя, верно, есть то, что мы хотим купить». Гилли спрашивает, что он и его спутники хотят купить. Хоскульд говорит, что он хочет купить какую-нибудь рабыню, «если у тебя есть на продажу». Гилли отвечает: «Тебе сдается, что я буду в затруднении, раз у вас есть спрос на то, чего, как вы полагаете, у меня нет; но еще не решено, так ли это». Хоскульд увидел, что поперек палатки той протянута занавеска. Гилли приподнял ее, и Хоскульд увидел, что внутри шатра сидят 12 женщин. Тогда сказал Гилли, чтобы Хоскульд пошел туда и посмотрел, хочет ли он купить какую-нибудь из этих женщин. Хоскульд так делает. Они сидели все вместе поперек той палатки. Хоскульд внимательно посмотрел на этих женщин. Он увидел, что одна женщина сидит у края шатра; она была плохо одета. Хоскульду показалась хороша собой женщина та, насколько можно было видеть. Тогда сказал Хоскульд: «Что будет стоить эта женщина, если я ее куплю?» Гилли отвечает: «Ты должен дать за нее три марки серебра» [171] 1 марка = ¼ кг серебра. . «По-моему, — говорит Хоскульд, — ты оцениваешь эту рабыню очень дорого; ведь это — тройная цена». Тогда отвечает Гилли: «Верно ты говоришь, что я ее ценю дороже других; выбирай любую из этих 11-ти и заплати за нее марку серебра, а эта останется в моем владении». Хоскульд говорит: «Сначала я посмотрю, сколько серебра в сумке у меня на поясе»; попросил Гилли взять весы, а сам смотрит в сумке. Тогда сказал Гилли: «Это дело должно быть сделано без обмана с моей стороны, потому что большой есть изъян у женщины той; я хочу, чтобы ты знал это, Хоскульд, раньше, чем мы ударим по рукам». Хоскульд спрашивает, в чем дело. Гилли отвечает: «Женщина эта нема; много раз я пытался говорить с нею и никогда не мог добиться слова от нее; я уверен, что эта женщина не может говорить». Тогда говорит Хоскульд: «Давай сюда весы и посмотрим, сколько весит сумка, которая тут при мне». Гилли так и делает; дали они серебро, и было его три марки на вес.