Елена Рыдзевская - Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв.

«Главное дело», или задача, которую ставили себе шведы в западной Карелии, заключалось в том, чтобы сдержать угрожавший им напор неприятеля с востока. «Господа», возвращающиеся домой после основания Выборга, — очевидно, знатные шведские феодалы, стоявшие во главе похода; что касается самого инициатора его, Торгильса Кнутсона, то, по данным некоторых документов, он летом 1293 г. был в Швеции, а поход состоялся именно в это время.

Неясно замечание ХЭ относительно пленных: карелы ли это, которых шведы держали в плену в Выборге (и за освобождение которых, вероятно, брали выкуп с их соплеменников), или же шведы, попавшие в плен к карелам и освобожденные своими, обосновавшимися в Выборге. Кто такой был выборгский шведский наместник (фогт), занимавшийся покорением карелов, — неизвестно. Термином «погост» здесь переведено древнешведское gislalagh , значение которого наиболее правдоподобно объясняется как объединение людей, племенной коллектив, обязавшийся дать заложников завоевателям, а отсюда и территория, населяемая ими. Термин этот есть и в шведском тексте Ореховецкого договора 1323 г. Некоторые финские ученые насчитывают как раз 14 таких gislalagh на карельской территории, включая сюда и 4 погоста в северной части Ижорской земли (Иигерманланда): Kuivaisi , Korpiselkä , Keltto , Pähkimilinna . Размер их неодинаков, что и соответствует определению их как «больших и малых» в ХЭ. Если верно предположение о принадлежности четырех ижорских погостов к числу 14-ти gislalagh , захваченных шведами, чьей операционной базой являлся Выборг, то, следовательно, шведы, начиная с 1293 г., предпринимали походы на Ижорскую землю. ХЭ, правда, говорит здесь только о подчинении карелов, но, может быть, потому, что карельских погостов было взято 10, а ижорских только 4.

Кексгольм — карельский центр и торговый пункт на пути из Ладожского озера в Финский залив мимо Выборга; здесь, вероятно, было карельское укрепление, «городок», которое и захватили шведы. Известие Новгородской I летописи под 1295 г. об основании его шведами следует понимать в том смысле, что шведы улучшили и расширили укрепления, уже существовавшие до них. Упоминание о пленных после сообщения о победе над карелами можно опять-таки понимать двояко: своих ли, попавших еще раньше в плен к карелам, увели шведы в Выборг, или карелов, захваченных при взятии Кексгольма? Скорее, пожалуй, второе.

Когда некоторые шведы собираются домой, то это значит не за море, в Швецию, а в Выборг, откуда и исходило нападение на Кексгольм и откуда предполагалось снабжать его шведский гарнизон. Дело снабжения представляется у шведов весьма слабой стороной; здесь обнаруживается отсутствие организованности и распорядительности. В результате кексгольмский гарнизон остался без продовольствия, что и ускорило падение крепости под ударами новгородцев. Характерно для автора ХЭ, что он, только что похваставшись тем, как трудно русским справляться со шведами, тут же вынужден признаться, что все шведы были перебиты, за исключением двух. ХЭ называет шведов здесь, как и во многих других местах, упландцами, от названия центральной по своему значению в Швеции области Упланд, где и ныне находится столица Швеции Стокгольм. Погибший при взятии Кексгольма Сигге Локе знаком нам как воевода Сиг по Новгородской I летописи под 1295 г. Кексгольм в руках новгородцев представлял собою, по заключительным словам ХЭ в этом месте, весьма солидный укрепленный пункт.

В Троицын день марскалк Торгильс собрался в поход. От имени короля снарядил он такой отличный флот, какого никогда не видали, и решил больше не щадить язычников. Пошли они с 1100 способных к бою людей и построили Ландскрону; шведский король был в силах и это сделать. Я уверен, что на Неве никогда не видели больше хороших кораблей, чем тогда. Там такая прекрасная гавань, что они стали борт к борту и штевень к штевню и устроили помост между кораблями, чтобы никакая буря не могла их оттуда выгнать. Они решили поставить крепость ту между Невой и Черной рекой на мысу, где сходятся обе эти реки. Всем им пришлось кстати, что Нева протекает к югу от крепости, а Черная река — к северу. Русские, как только об этом узнали, снарядились в большой поход в ладьях и на конях и рассчитывали на полный успех. Тогда христиане решили идти войной и больше не щадить язычников. Снарядились они в большой поход и пошли вверх по реке [241] Неве. в Велос [242] Ладожское. озеро; у них было не более 800 человек; начальник их звался Харальд. Им сказали, что на одном острове находится с тысячу язычников; туда они и задумали пойти и перебить их.

Белое озеро — как море, о чем здесь в этой книге и говорится; Русская земля лежит к юго-востоку от него, а Карельская — к северу, так что озеро их разделяет. Когда они отошли от своих [243] Т. е. от основной части шведского войска, находившегося в Ландскроне. на 30 морских миль и еще не прошли половины пути, поднялся сильный ветер и озеро побелело. Такая была буря, что они едва добрались до берега. Они стали держать путь в Карельскую землю и высадились на берег близ деревни на реке; было это утром, только начинало светать. Если бы они не вытащили ладьи на берег, их разбила бы буря. Многие промокли и устали. Они пробыли там пять ночей, убивали людей и сожгли их селение и много ушкуев старых и новых; они разрубили и сожгли их челны, а после того настала тихая погода, и они пошли обратно, потому что поели все съестные припасы, так что ничего не осталось. Когда они вернулись на Пеккинсаар [244] Остров Орехов. , там стоял их передовой отряд; одни остались там, а другие отправились вниз по реке к войску [в Ландскрону].

Однажды, когда они стояли там [245] На Орехове. и смотрели на берег, они увидели, что идет более 1000 готовых к бою людей. Дольше ждать не годилось; всякий знает, что ему следует делать, когда приходится трудно. И двинулись они вниз по реке [по направлению к Ландскроне]. А русские сделали из сухого дерева плоты выше иного дома и подожгли, так что они ярко горели, и пустили их вниз по течению, и рассчитывали при их помощи сжечь их корабли. Большая часть плотов остановилась на реке: поперек реки была положена большая сосна для того, чтобы плоты те не повредили кораблям.

Когда русские пришли туда, видно было у них много светлых броней; их шлемы и мечи блистали; полагаю, что они шли в поход на русский лад. У них было 30 и 1 тысяча войска — так говорил их переводчик. Упландцев было гораздо меньше, а русских воинов многим больше, но они были хуже. Они бросились на приступ ко рву; каждые двое помогали третьему перебираться через ров. Над тем рвом стояла стена с 8-ю башнями с бойницами. Ров был вырыт между обеими реками; за ним стояло все войско. Хельсинги стояли все вместе у южного конца того рва, а русские так стремительно подбежали, словно хотели сказать: «Пройду туда во что бы то ни стало, никого не спросясь». Хельсинг стрелял, рубил, колол, но русские все продолжали наступать. Тогда принялись за дело рыцари: Матиас Кетильмундсон подошел со своим отрядом, сильный и доблестный молодой воин, Хенрик фан Кюрна и Иван. Они отбили русских, также Педер Порее младший и другие; их отряд тогда увеличился, и они перешли к ним [246] К русским. через ров немного раньше, чем они об этом узнали. Между ними [247] Шведами. и рвом русской силы было раз в десять больше, чем этих упландцев; они все-таки отбивались и прорубались сквозь языческий сброд, так что у многих русских кровавый пот выступил. Все они [248] Шведы. без вреда вернулись оттуда к себе.