Коллектив авторов - Вера и личность в меняющемся обществе [litres]

Современная религиозность, зарождение которой относится исследователями к концу XVIII – началу XIX века [632], связана непосредственно с развитием самосознания и самоанализа, вниманием к собственному «я», итогом чего стало, в частности, распространение автобиографики. Именно в то время, в том числе под влиянием «Исповеди» Ж.-Ж. Руссо, в среде образованного дворянства России стали популярными дневники и мемуары, фиксирующие размышления и переживания авторов, также относящиеся к области веры.

В духовном сословии обычай ведения дневников был связан скорее не с французским, а с более ранним польско-украинским влиянием и барочной традицией диариев. Разнообразные автобиографические записки представителей православного духовенства, в первую очередь черного, известны начиная с второй половины XVII века, а постепенное распространение этой традиции среди приходских священников происходит в конце XVIII–XIX веке. Первоначально дневники создавались прежде всего лицами, занимающими достаточно значимые должности (например, екатеринбургский соборный протоиерей Федор Карпинский, который вел дневник с 1798 по 1831 год [633]; ростовский соборный протоиерей Андрей Тихвинский, чьи «дневные записки» охватывают годы 1820–1857 [634]), или оказавшимися в особых условиях (например, Герасим Скопин [635]или о. Евфимий Левитский, полковой священник 41-го егерского полка, принимавший вместе с этим подразделением участие в Отечественной войне 1812 года и затем в походе в Западную Европу, который вел дневник в течение девяти лет, с 1812 по 1821 год [636]).

Переломным моментом оказалась публикация «Описания сельского духовенства» отца Иоанна Беллюстина, после чего внимание стали привлекать автобиографические записки рядовых приходских священников. Их расцвет был связан также с внутрицерковными призывами к духовенству вести приходские летописи [637], а также фиксировать в дневниках важные события в собственной пастырской и духовной жизни [638]. Отрывки таких дневников публиковались затем в церковных журналах, прежде всего – в «Руководстве для сельских пастырей» [639].

Хотя подобного рода публикации были адресованы в первую очередь представителям духовного сословия, определенный интерес к автобиографическим запискам священников наблюдался и в русском обществе в целом, о чем, на наш взгляд, свидетельствует быстрое развитие в 1860–1870‐е годы беллетристики из жизни духовенства [640], в том числе имитирующей дневники, как, например, изданное анонимно произведение князя Владимира Мещерского «Изо дня в день. Записки сельского священника» 1875 года. Что интересно, некоторые рецензенты приняли его за подлинный дневник духовного лица [641], так же как и раньше «Демикотоновую книгу» протопопа Савелия Туберозова, главного героя романа-хроники «Соборяне» Николая Лескова [642]. Таким образом, для второй половины XIX века характерно развитие интереса к жизни православного духовенства, изображенного в дневниках и мемуарах – как подлинных, так и вымышленных, – а также в беллетристике и публицистике.

Среди малоизвестных писателей второго и третьего ряда, прежде всего выходцев из духовного сословия (таких, как Григорий Недетовский, Николай Благовещенский, Федор Ливанов, и другие), которые изображали жизнь приходских священников, самой крупной фигурой выступает Николай Лесков, автор романа-хроники «Соборяне», повестей «На краю света», «Запечатленный ангел», «Некрещеный поп», цикла «Мелочи архиерейской жизни» и ряда других произведений, посвященных проблемам православной церкви и ее служителей. Соединение в его творчестве живого интереса к церковной проблематике, хорошего знания богослужебных и бытовых особенностей повседневной жизни православного духовенства, заметной симпатии к нему, а также озабоченности благосостоянием Русской православной церкви выделяли Лескова на фоне как крупных писателей-дворян, редко выводивших в своих произведениях священников, так и беллетристов-разночинцев, более склонных к обличительным, сатирическим изображениям. Эти черты были отмечены и церковными рецензентами, положительно оценившими «Соборян» на фоне других произведений из жизни духовенства [643].

На такую трактовку церковной проблематики и, шире, духовное становление Лескова имел влияние ряд факторов. Как указывал сам писатель в своей первой «Автобиографической заметке» (созданной между 1882 и 1885 годами), его веру сформировали разнообразные религиозные впечатления: с одной стороны, традиционная церковная набожность матери и бабушки, с другой – индивидуалистическое «духовное христианство» отца, который был сыном приходского священника, однако, закончив Севскую семинарию, отказался от рукоположения и поступил в Орловский уездный суд, выслужив со временем потомственное дворянство. Он скептически относился к церковной обрядности и чудесам, но любил дома исполнять литургические песнопения и хранил глубокую молитвенную связь с Богом [644]. Несомненное влияние на духовное развитие Лескова оказал и дядя (муж старшей сестры матери), обрусевший шотландец Александр Яковлевич Шкотт, по вероисповеданию, скорее всего, протестант-нонконформист [645], а также проживавшие на Орловщине, родине Лескова, старообрядцы разных толков. Многочисленные поездки по всей России во время службы в торговой компании «Шкотт и Вилькинс» во второй половине 1850‐х годов тоже способствовали знакомству с разными верованиями, а его углубление было связано с предпринятой в 1863 году поездкой в Ригу и Псков для изучения состояния старообрядческих школ. В свою очередь, 1870‐е годы были отмечены ростом интереса Лескова к западной христианской традиции, в первую очередь протестантской: во время второй поездки в Западную Европу (май – август 1875) он познакомился с исследованиями таких богословов, как Жюль Эрнест Навиль или Фредерик Фаррар, а затем, уже после возвращения в Россию, внимательно следил за деятельностью в стране известного евангельского проповедника, лорда Гренвиля Вальдигрева Редстока. Наконец, в последние годы жизни писатель стал последователем морально-религиозного учения Льва Толстого, хотя и здесь, как всегда, сохранил собственный взгляд на некоторые вопросы и не во всем соглашался с «яснополянским мудрецом».

В то же время Лесков практически до конца жизни оставался православным христианином, для которого изучение разнообразия инославного опыта было прежде всего связано с надеждой на преобразование Русской православной церкви, очищение ее от многовековых искажений, возвращение к глубине отношений первых веков христианства и тем самым восстановление ее утраченного значения в обществе. Поэтому в его публицистическом наследии присутствуют статьи, посвященные вопросам церковной реформы 1860–1870‐х годов, в частности обеспечению приходского духовенства, укреплению приходских общин, изменению в системе церковного управления и духовного суда. Его позиция, особенно в 1870‐е годы, была близка, по мнению Юрия Сидякова, деятелям движения за обновление церкви, собранным вокруг газеты «Церковно-общественный вестник» [646]; Ольга Майорова называет ее, в свою очередь, «критикой церкви внутри церкви» [647].