Нил Прайс - История викингов. Дети Ясеня и Вяза

Достигнув Византийской империи и юго-восточного побережья Каспийского моря, скандинавы оказались на пороге великого халифата Аббасидов. На пике своего могущества в IX веке правители Багдада владели огромной территорией, протянувшейся от современного Туниса до современного Узбекистана.

Неизвестно, сколько в точности скандинавов побывало во внутренних землях халифата, но некоторым из них это определенно удалось. Ряд рунических надписей увековечивает память людей, совершивших путешествие в Серкланд – «Сарацинскую землю»; это же место упомянуто на Ингваровых камнях. Туманный термин обозначал, по-видимому, настолько же туманное и бесконечно далекое место – во всяком случае, таким оно должно было представляться с порога шведской усадьбы. Суть этого названия так же неясна, как названия русов, но, судя по всему, Серкландом называли некую страну «далеко на востоке», при этом подразумевался скорее Арабский Восток.

Уже в 840-х годах в своей «Книге путей и стран» арабский географ ибн Хордадбех отмечал, что купцы-русы привозили в Багдад свои товары по суше на верблюдах с побережья Каспийского моря. С ними были славяне, выступавшие переводчиками, когда русы хотели поговорить с арабами, но, судя по ряду признаков, некоторые скандинавы сами говорили по-арабски. Письменность была частью их визуальной культуры – они делали пометки (обычно неверные) на торговых гирьках, показывая, каким якобы должен быть «правильный» вес. В Багдаде, продолжает ибн Хордадбех, русы притворялись христианами, поскольку с тех, кто поклонялся одному богу, брали меньше налога. Из этого можно сделать вывод, что даже в сердце Ближнего Востока им удалось достаточно быстро сориентироваться в местных порядках, чтобы суметь обойти систему. Судя по всему, к началу IX века русы были уже хорошо известны в регионе Каспийского моря и к северу от Кавказа.

Вероятно, Багдад производил на скандинавов не менее ошеломляющее впечатление, чем Константинополь. Город был основан Аббасидами в начале 760-х годов и поэтому оставался еще относительно молодым. По дороге к нему путешественники сначала проезжали через обширные предместья с искусственными каналами, несущими драгоценную воду из реки Тигр. В сам город, опоясанный двойными стенами, вели четверо монументальных ворот. Внутри под защитой городских укреплений располагались двумя концентрическими кольцами главные торговые и жилые районы. В центре, окруженные необыкновенными садами, стояли дворец халифа, административные здания и главная мечеть. В IX веке на пике расцвета в Багдаде и его пригородах проживало до девятисот тысяч человек, что делало его на тот момент одним из крупнейших городов мира – даже больше, чем Константинополь.

Скандинавские контакты с халифатом оставили мало материальных следов, но те, что есть, наводят на драматические мысли. Надпись на довольно невзрачном руническом камне из Стора-Риттерне в шведском Вестманланде упоминает место с весьма необычным названием:

Гудлейф поставил этот посох и эти камни в память о Слагви, своем сыне, который встретил смерть на востоке в Карусме.

По мнению ученых, последнее слово – древнескандинавский вариант названия Хорезма, оазиса к югу от Аральского моря на территории современного Узбекистана. Судя по всему, молодой человек из усадьбы на озере Меларен проделал очень долгий путь. Скромность камня говорит о том, что такое путешествие не считали чем-то из ряда вон выходящим – оно было вполне обычным. Более того, сам факт существования камня свидетельствует не только о том, что приключение юноши окончилось трагически, но и о том, что кто-то все же вернулся и рассказал об этом его родным. Как многие подобные памятники, камень был установлен в отсутствие тела; в Швецию вернулась история человека, но не сам человек.

Находки множества импортных арабских предметов, часто с надписями религиозного содержания, натолкнули некоторых ученых на мысль о побывавшей в Скандинавии безуспешной мусульманской миссии. Археологи обнаружили в Швеции и на Аландских островах кадило и несколько бронзовых фляг, все с исламскими религиозными надписями. Возможно, изначально фляги имели какую-то связанную с богослужением функцию – например, в них очищали воду для омовения перед молитвой. Стоит упомянуть и о том, что на каждой арабской монете имелось обращение к Богу. Хотя эта гипотеза труднодоказуема, в целом она вписывается в общую картину – известно, что аналогичные усилия были приложены ради обращения в ислам степных народов.

Путешественники с Ближнего Востока, несомненно, тоже иногда попадали в Скандинавию. Одна из женщин в Осебергском ладейном захоронении, по-видимому, была родом из Персии, и следует помнить, что она также удостоилась самых пышных похорон из всех, известных на территории Скандинавии. Благосклонный прием встречали и другие арабские гости – так, в Дании был осыпан королевскими милостями красивый андалусский посланник аль-Газаль. Конечно, бывали исключения, но, судя по всему, викингам в целом было свойственно такое положительное качество, как толерантность.

Рис. 22. Путешествие к Аральскому морю. Рунический камень XI века Vs1 из Стора-Риттерне в Вестманланде (Швеция), установленный отцом в память о своем сыне Слагви, умершем в Хорезмском оазисе на территории современного Узбекистана. Фотография: Berig ( © Creative Commons )

Основу торгового обмена с халифатом составляло серебро. Согласно оценкам ученых, в X веке в Северную и Восточную Европу переместилось до 125 миллионов дирхемов, то есть около 340 тонн драгоценного металла. Неудивительно, что многие посредники на пути между Аравией и Балтикой стремились присоединиться к этому обмену и заполучить в нем свою долю. Русы торговали со всеми одновременно на рыночных площадках, куда стекались с той же целью торговцы из самых разных земель. В одном из таких мест в 922 году ибн Фадлан записал прагматичную молитву путешествующего руса, который делал подношения деревянным столбам на рынке в Булгаре на берегу Волги:

Пошли мне богатого купца с множеством динаров и дирхемов, который купит у меня все, что я пожелаю, и не будет торговаться о цене, которую я назначу.

Дирхемы привозили в Скандинавию прямо с монетных дворов, не разделяя, о чем свидетельствуют штемпельные связки монет. Главным узловым пунктом маршрутов, ведущих от Балтийского моря на восток, был остров Готланд. В X веке еще одним важным европейским центром обмена дирхемов стал Хедебю на юге Дании. Здесь не только уплачивали пошлины и пограничные сборы – город соединял Скандинавию, континент и Балтику, то есть все регионы, в которые перераспределялось восточное серебро. Арабское серебро в слитках найдено даже в Данелаге – возможно, его привезли в Англию южноскандинавские переселенцы. В последние 30–40 лет IX века поток серебра сократился, но затем возобновился в форме дирхемов Саманидского государства. Примерно с 890 по 930 год приток серебра в Скандинавию оставался обильным и непрерывным. На территории Готланда и Эстонии находят по большей части цельные монеты, однако по мере дальнейшего продвижения через континентальную Швецию в Данию, Польшу и на территорию современной Чешской Республики они постепенно становятся все более фрагментированными. Торговый путь шел против часовой стрелки вдоль побережья Балтийского моря, и Швеция (и, вероятно, Бирка) была ключевой точкой входа после транзитного Готланда.