Сергей Куличкин - Ватутин

Н.С. Хрущев оставался членом Политбюро ЦК ВКП(б). Он сумел поставить дело так, что не только не подавлял, но и не заслонял своим авторитетом командующего. Наоборот, всячески поднимал его. Сам беспрекословно подчинялся, особенно в военных вопросах, воле Ватутина, что делало распоряжения командующего еще более убедительными. А близость к высшему руководству страны позволяла ему сделать для фронта много такого, чего не могли добиться другие члены военных советов.

Хрущев, обладавший особым политическим чутьем, умением разбираться в людях, увидел в молодом генерале не только выдающегося военачальника, но и близкого себе по духу и характеру человека. Он не просто хвалил Ватутина, но отзывался о нем с глубоким почтением.

Работая с многими документами, архивными материалами, воспоминаниями современников, мне пришлось столкнуться с удивительной закономерностью. Никто из вспоминавших Ватутина ни разу не сказал о нем плохого слова. Это касается и солдат и маршалов. А среди них были люди, не только любившие его, но и относившиеся с предубеждением и даже завистью. В среде военачальников очень немногие завоевали такое всеобщее уважение. Может быть, только Фрунзе, Шапошников, Уборевич, Василевский и Рокоссовский.

Какие же задачи предстояло решать войскам Воронежского фронта и что так волновало командование фронтов, Ставку в те весенние дни сорок третьего года?

После тяжелейших зимних поражений, кое-как скрашенных частными успехами, гитлеровские стратеги напряженно искали варианты стратегического плана дальнейшего ведения войны. При всех разногласиях и спорах он в конце концов свелся к одному: развернуть новое победоносное наступление на Востоке, чтобы вырвать стратегическую инициативу из рук русских и добиться перелома в войне в свою пользу. Было решено упредить советское наступление и провести крупную наступательную операцию в районе Курской дуги.

Уже 13 марта Гитлер подписал приказ №5 на ведение боевых действий на Восточном фронте. В нем предписывалось группе армий «Юг» генерал-фельдмаршала Манштейна создать мощную танковую группировку севернее Харькова, а группе армий «Центр» генерал-полковника Клюге — такую же южнее Орла. Эти группировки должны были встречным ударом окружить и уничтожить войска русских на Курской дуге.

Через месяц эта операция приобрела четкие очертания, получила условное наименование «Цитадель» и была оформлена оперативным приказом Гитлера №6 от 15 апреля 1943 года.

Для решения намеченных задач немецкому командованию предстояло восполнить зимние потери в личном составе и вооружении, оснастить войска новейшими образцами боевой техники. Германия приложила для этого максимум сил. Начатая еще в январе тотальная мобилизация принесла свои плоды. К лету 1943 года численность вермахта на Восточном фронте была доведена до 4,8 млн человек, да еще 500 тыс. союзников. На советско-германском фронте сосредоточилось 232 дивизии, 5850 танков и штурмовых орудий, 54 тыс. орудий и минометов, 2980 боевых самолетов. Необходимо отметить, что немецкое командование особое внимание уделило качественным характеристикам вооружения. Гитлеровский танковый бог Гейнц Гудериан, натерпевшийся от советских Т-34 и КВ, теперь в должности генерал-инспектора танковых войск постарался дать вермахту лучшие танки. Еще с весны 1942 года фирмы Круппа начали конструирование новых тяжелых танков T-VI «Тигр» и T-V «Пантера», превосходящих советские по бронезащите, вооружению и оптике. Теперь эти танки начали поступать в войска, немецкие конструкторы улучшили баллистические характеристики противотанковых пушек, появилась самоходная артиллерийская установка «Фердинанд», было изобретено мощное противотанковое оружие ближнего боя — фаустпатрон. Как и всегда, большие надежды гитлеровцы возлагали на авиацию, которая получила на вооружение новые самолеты «Фокке-Вульф 190А», «Хейнкель-129».

Для операции «Цитадель» отводилось все лучшее. Были привлечены 50 наиболее боеспособных дивизий, из них 16 танковых и моторизованных, 3 отдельных танковых батальона, укомплектованные «тиграми» и «пантерами», 8 дивизионов штурмовых орудий. Свыше 20 процентов пехотных, 70 процентов танковых, 30 процентов моторизованных дивизий вермахта сосредоточивались на узком участке фронта. Это составило 900 тыс. человек, 10 тыс. орудий, 2700 танков и штурмовых орудий, 2000 боевых самолетов (почти 70 процентов самолетного парка Восточного фронта) поддерживало эту армаду.

Конечно, советское командование не знало всех подробностей, но многое предвидело, опираясь на разведданные и оперативные прогнозы. Ставка спокойно восприняла подготовку врага, укрепляя свою группировку войск. В составе действующей армии насчитывалось 6,6 млн человек, 105 тыс. орудий и минометов, 2200 реактивных установок, более 10 тыс. танков и САУ, свыше 10 тыс. самолетов. Концентрировались и крупные резервы. На 1 апреля в резерве Ставки числилось до девяти армий, из них две танковые. В качественном отношении вооружение советских войск также улучшалось. Войска получили современные самолеты Ла-5, Як-9, Пе-2, Ту-2, Ил-4. Новые модели реактивных систем залпового огня, зенитной и противотанковой артиллерии, стрелкового автоматического оружия составили основную часть вооружения. Артиллерия в основном была переведена на механическую тягу, а появление в достаточном количестве автомобилей, особенно американских «студебекеров», позволило резко повысить маневренность боевых и работоспособность тыловых частей.

Перед советским командованием стояли три вопроса: где, когда и как действовать? С вопросом где трудностей не было. Конечно, под Курском. Там сосредоточились главные силы противника. С этим были согласны и Ставка и командующие фронтами. С двумя остальными вопросами было сложнее, особенно с последним.

Первым выдвинул свои предложения Жуков. «В конце марта и начале апреля, — писал он потом в мемуарах, — мы с Н.Ф. Ватутиным побывали почти во всех частях фронта. Вместе с командирами частей и соединений оценивали обстановку, уточняли задачу и необходимые меры, если противник перейдет в наступление. Меня особенно беспокоил тот участок обороны, где находилась 52-я гвардейская стрелковая дивизия, и я побывал там дважды. Я считал, что этой дивизии придется принять на себя главный удар противника. Командование фронтом и армией было того же мнения, и мы решили всемерно укрепить этот ответственный участок артиллерийскими средствами. Пора было готовить предварительные соображения по плану Курской битвы».

Свои соображения после совета с Ватутиным и Рокоссовским Жуков направил в Ставку Верховному Главнокомандующему:

«Товарищу Васильеву