Сергей Куличкин - Ватутин

Удар на Харьков, Полтаву, Киев был, по мнению Генерального штаба, наиболее перспективным. Выход Красной Армии к столице Украины — важному экономическому центру страны — давал большие стратегические результаты. При этом достигалось все, что сулило наступление в направлении Днепропетровска, и вдобавок еще расчленение фронта противника (особенно в случае выхода советских войск к Карпатам), затруднялось взаимодействие между важнейшими его группировками. Из района Киева в равной степени можно было угрожать флангам и тылу как группы армий «Юг», так (что особенно важно!) и правому флангу группы армий «Центр». Наконец, при таком варианте мы приобретали выгодное положение для последующих действий. Он и был принят».

С новым начальником штаба фронта генералом С.П. Ивановым Ватутин часами засиживался за картой, они прикидывали варианты, спорили. Спали уже на заре — не более двух часов. Утром убывали на целый день в войска, а вечерами все начиналось сначала...

— Все, начинаем повторяться, — сказал в одну из таких ночей Ватутин. — Я почти уверен, что у немцев есть три направления для удара. Первое — из района Белгорода на Обоянь, второе — оттуда же на Корочу, и третье — на Волчанск и Новый Оскол. Наиболее вероятны два первых, поэтому будем сосредоточивать усилия именно здесь, на левом крыле фронта. Тебя, Семен Павлович, прошу усилить разведку, мы должны знать о противнике все или почти все...

Воронежский фронт имел в своем составе 38, 40, 69, 6 и 7-ю гвардейские, 1-ю танковую и 2-ю воздушную армии, а также 35-й гвардейский стрелковый, 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса. Согласно своему замыслу Ватутин сосредоточил на левом крыле фронта, на участке 164 километра (около 68 процентов общей протяженности фронта), 83 процента стрелковых дивизий, 90 процентов танков и САУ, свыше 86 процентов артиллерии. Войска расположились в два эшелона: в первом — 38, 40, 6 и 7-я гвардейские армии; во втором — 1-я танковая и 69-я армии. В резерве находились танковые и стрелковый корпуса, артиллерийские противотанковые полки и бригады большой мощности.

Уже к середине мая на Курском выступе оборудовали восемь оборонительных рубежей и полос, глубиной до 300 километров. Каждая армия возвела три полосы обороны, каждый фронт имел три фронтовых рубежа. Построили оборонительные рубежи и войска Степного фронта. Только одна полоса обороны на Воронежском фронте включала в себя 5 сплошных траншей полного профиля, соединенных ходами сообщения. В среднем каждая дивизия отрыла до 70 километров траншей. По фронту и в глубину на каждом километре сооружалось до 7 дзотов.

Танкоопасные направления перекрывали противотанковые рвы, берега рек и оврагов ощетинились эскарпами, лесные дороги пересекали завалы. Были полностью заминированы мосты и многие участки дорог.

Разведка работала неплохо, и Ватутин имел сведения, что против его фронта противник сосредоточил 5 пехотных дивизий 2-й армии из группы армий «Центр», всю 4-ю танковую армию и основные силы оперативной группы «Кемпф», входящие в группу армий «Юг». А это еще 15 пехотных, 8 танковых и моторизованных дивизий. Именно на участке его фронта находились два отдельных батальона тяжелых танков и дивизионы новых штурмовых орудий. Потом выяснилось, что сил у немцев было больше... Командовал этими войсками старый знакомый Ватутина фельдмаршал Манштейн.

Все, казалось, было готово для встречи врага, а Николай Федорович продолжал кропотливую работу в штабе и войсках. Генерал С.П. Иванов впоследствии вспоминал: «Генерал Н.Ф. Ватутин с неизменным вниманием относился к нуждам и запросам штаба, с его стороны штабисты всегда встречали полное понимание и всестороннюю поддержку. Да это и неудивительно. Ведь пройдя все ступени штабной службы, вплоть до заместителя начальника Генерального штаба, он знал все профессиональные тонкости, о событиях судил масштабно, сразу схватывал суть дела. Это был настоящий генштабист, человек отменной работоспособности, сильной воли и исключительной деловой целеустремленности. В нем как нельзя лучше сочетались черты командующего и руководителя крупного штаба. Самым тесным образом Н.Ф. Ватутин поддерживал контакты с войсками, куда он часто выезжал, причем о своих поездках ставил в известность и штаб. Он всегда знал о запросах, нуждах, настроениях не только командного, но и рядового состава, и при необходимости оперативно оказывал действенную помощь».

В начале мая появились первые реальные признаки скорого наступления противника. Агентурная разведка доносила, что Гитлер собирает руководство вермахта для принятия окончательного решения о начале активных действий на Восточном фронте. Такое совещание действительно состоялось в Мюнхене 3—4 мая. Вскоре пришли сведения, что наступление начнется 10—12 мая. Эти сведения подтверждала и фронтовая разведка.

Немедленно в войска Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов пошла телеграмма за подписью Сталина и Василевского:

«По некоторым данным, противник может перейти в наступление 10—12 мая на орловско-курском, или белгородско-обоянском направлении, или на обоих направлениях вместе.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: к утру 10 мая иметь все войска, как первой линии обороны, так и резервов, в полной боевой готовности встретить возможный удар врага. Особенное внимание уделить готовности нашей авиации с тем, чтобы в случае наступления противника не только отразить удары авиации противника, но и с первого же момента его активных действий завоевать господство в воздухе.

Получение подтвердить. О принятых мерах донести».

Командующие немедленно подтвердили готовность, а Рокоссовский и Ватутин доложили о спланированной контрподготовке артиллерии и авиации фронтов.

Войска застыли в напряженном ожидании, но ни 10, ни 11, ни 12-го наступления не последовало. Захваченные войсками Воронежского фронта пленные ничего толком сказать не могли, вели себя крайне неуверенно. В этой неуверенности Ватутин усмотрел колебания противника.

— Думаю, надо вернуться к нашему предложению по упреждающему удару, — сказал он на заседании Военного совета фронта 13 мая, когда стало окончательно ясно, что наступление врага задерживается. — Немцы сейчас не ожидают нашего удара, подтягивают резервы, и в этот весьма переменчивый момент войска фронта могут иметь успех. Созданная же оборона дает нам гарантию надежного тыла.

— Думаю, надо согласиться с командующим, — сразу же сказал Хрущев, и после этого вопрос был практически решен.

— Семен Павлович, — обратился Ватутин к Иванову, — готовьте конкретные материалы по операции, а мы с Никитой Сергеевичем будем докладывать в Ставку.