Коллектив авторов История - Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Между отдельными агентами шла жесткая конкурентная борьба, часто с использованием административного ресурса. Например, агент Ленинградского горкоопторга Кацетадзе, работая в Кубинском районе Азербайджанской ССР, потребовал от местных властей запрета для других агентов осуществлять закупки на «его» территории. В это время в Кубинский район прибыл агент Московского горкоопторга Пучков. Не найдя общего языка с Кацетадзе, Пучков поднял закупочные цены и стал покупать яблоки по 12 руб. за килограмм вместо 8 руб., которые предлагал Кацетадзе. Таким образом Пучков сумел закупить 110 т яблок. Кацетадзе пожаловался в Москву руководителю кооперативного союза Воронину, который немедленно послал администрации Кубинского района телеграмму с требованием выслать Пучкова в Москву. В результате местная милиция арестовала Пучкова, но после недолгих разбирательств все же отпустила «с миром» [1170].

«Фруктовые» войны, впрочем, редко становились достоянием сторонних лиц. Предприниматели предпочитали все вопросы решать келейно. Например, когда в ноябре 1954 г. между Сухумским и Ленинградским коопторгами возник спор из-за 700 тыс. руб., которые ленинградцы недоплатили своим партнерам, руководители двух организаций встретились в ресторане и договорились без привлечения государственных контролирующих органов. Эта встреча, вероятно, никогда бы не стала достоянием гласности, если бы не агенты ОБХСС [1171].

Вообще в ОБХСС, видимо, хорошо представляли себе механизм функционирования фруктового бизнеса. В архиве этой организации накопилось немало дел с устрашающими названиями «Проказа-1», «Проказа-2», посвященных «фруктовой мафии». Однако, несмотря на это, фруктовый бизнес процветал как в начале 1950-х гг., так и в последующие годы.

В конце 1940-х гг. стала бурно расти еще одна отрасль подпольной экономики — продажа бензина. С одной стороны, ее рост подстегивала растущая потребность в топливе из-за постоянно увеличивающегося автомобильного парка, с другой стороны — государственная ценовая политика. Розничная цена бензина составляла 1 руб. 80 коп., а оптовая — почти в 4 раза ниже (48 коп.) [1172]. Государственным организациям разрешалось покупать бензин по оптовой цене, а колхозам и частникам — только по розничной. Такая политика породила гигантский черный рынок бензина.

Ворованный бензин продавался примерно по 1 руб. за литр. Прибыль, таким образом, составляла более 200 %. В течение трех лет — с 1951 по 1953 г. — колхозы лишь одной Ростовской обл. приобрели у частников бензина на сумму более 3 млн руб. [1173]Примечательно, что, в отличие от фруктового бизнеса, где оперировали большие подпольные «синдикаты», в бензиновом бизнесе в 1950-е гг. еще не сложилось крупных «теневых» организаций. Как правило, бензином торговали одиночки, не связанные друг с другом.

Рост автомобильного парка привел к возникновению не только черного рынка бензина, но и черного рынка автомобилей. В начале 1950-х гг. советские граждане получили возможность покупать автомобили в личное пользование. Несмотря на то что цены были достаточно высоки, спрос сразу же намного превысил предложение. Весной 1954 г. в Москве в очереди на автомобиль было 37 тыс. чел., в Ленинграде — 27 тыс., в Ростове — 4,1 тыс., в Горьком — 3 тыс., в Тбилиси — 2,8 тыс., в Киеве и Риге — по 2 тыс., в Ереване — 1,8 тыс. чел. [1174]

Дефицит породил черный рынок. Московская милиция зарегистрировала только в четырех районах столицы 115 продавцов автомобилей, каждый из которых продал по 4–5 автомобилей в течение 1951–1953 гг. [1175]Автомобильный бизнес был исключительно выгодным. Автомобильный дилер получал от 6 тыс. до 18 тыс. руб. при перепродаже «Победы» и от 3 тыс. до 5 тыс. — при перепродаже «Москвича».

Если в таких отраслях, как фруктовая или лесная торговля, сама система допускала возможность развития частного предпринимательства, то в сфере услуг частные предприятия возникали зачастую из-за недостаточного контроля со стороны проверяющих органов. Несмотря на обилие контролирующих организаций, проверить все предприятия было физически невозможно. Весьма оригинальный бизнес организовали, например, сотрудники Свердловской художественной мастерской. В свободное от основных заказов время они писали портреты членов Политбюро. Поскольку в то время каждая организация была обязана иметь у себя полный «иконостас» изображений партийных лидеров, продукция подпольной мастерской всегда пользовалась спросом. В период с 1948 по 1950 г. художники продали 3728 портретов по цене от 100 до 200 руб. каждый и получили в итоге 371 140 руб. — очень значительная сумма для начала 1950-х гг. [1176]

Недостаточный контроль сделал возможным появление в конце 1940-х гг. подпольного шоу-бизнеса. В дальнейшем, уже в 1960–1970-е гг., теневой шоу-бизнес превратится в мощную, разветвленную и хорошо организованную структуру, имеющую хорошее прикрытие в государственных структурах. Что же касается рассматриваемого периода, то в это время подпольным шоу-бизнесом занимались одиночки. Например, в декабре 1953 г. ОБХСС арестовал некоего А. Воинова, который занимался организацией концертов в Ленинградской обл. Воинов имел связи в Ленинградской концертной организации и поэтому мог доставать бланки билетов, договоров, счетов и т. п. Предприниматель организовывал концерты народного артиста РСФСР В. Андреева, лауреата Сталинской премии С. Гурзо и многих других известных артистов. Их популярность служила Воинову дополнительным прикрытием, поскольку никто не мог заподозрить, что такие люди могут участвовать в чем-нибудь незаконном. За организацию одного концерта Воинов получал от 1 до 2,5 тыс. руб. [1177]

Война и особенно послевоенный период традиционно считаются временем максимального усиления государственного контроля над всеми сферами общественной жизни. Однако история частного предпринимательства показывает, что это утверждение далеко не однозначно.

Во-первых, вряд ли вообще можно говорить о существовании четкой политики по отношению к предпринимательству применительно к этому периоду. Политические решения и конкретные действия, направленные на их выполнение, во многом зависели от интересов тех или иных министерств и ведомств и даже отдельных лиц. Такая ситуация порождала неоднозначность, многообразие подходов (особенно в разных частях Советского Союза) и в конечном счете облегчала жизнь «теневым» предпринимателям.

Во-вторых, экономические мероприятия власти, на первый взгляд, никак не связанные с частным предпринимательством, часто становились причиной его бурного развития. Наиболее ярким примером являются лесная промышленность и заготовка фруктов, которые фактически были отданы на откуп «теневикам».

В-третьих, как показывает вся история предпринимательства в СССР, власть далеко не всегда была непримиримым противником частной инициативы. Официально «спекулянты» и «расхитители», конечно, осуждались, уголовное законодательство грозило им суровыми карами. Однако на практике власти были более прагматичны. И практические интересы приносились в жертву идеологии, достаточно вспомнить действия налоговиков после войны.