Джон Келли - Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Была одна вещь, которую не смогла сломить даже Черная смерть, – это чувство собственного достоинства венецианцев. Получив денежное вознаграждение за доблестные заслуги перед городом во время эпидемии, городской врач Франческо Римский заявил: «Я лучше умру здесь, чем буду жить где-нибудь еще» [287] Д’Ирсе, «Defense Reactions During the Black Death», с. 174. .

Волевая реакция венецианцев на Черную смерть доказывает точку зрения, изложенную в исследовании Disaster and Recovery Комиссии по атомной энергии США о термоядерной войне. В годы самой высокой смертности европейцы стали свидетелями ужасов, сравнимых с катастрофой в Хиросиме и Нагасаки, но даже в те моменты, когда смерть была повсюду и только дурак осмеливался надеяться на лучшее, тонкий налет цивилизации никуда не делся – иногда он держался из последних сих, но оставался на месте. Большое количество нотариусов, муниципальных и церковных служащих, врачей и торговцев продолжали работу, чтобы обеспечить деятельность правительств, судов, церквей и финансовых домов, хотя и не в полном объеме. Отчет по исследованию справедливо замечает: даже в самых экстремальных и ужасных обстоятельствах люди продолжают жить.

«В начале января [1348 года] из Румынии прибыли две генуэзские галеры, и когда экипаж появился на рыбном рынке, один человек заговорил с ними и тотчас же заболел и умер» [288] Cronica di Pisa di Ranieri Sardo, изд. Оттавио Банти, Fonti per la Storia d’Italia 99 (1963). .

Этот инцидент на рыбном рынке в Пизе ознаменовал новый этап в распространении Черной смерти. За пределами этого прибрежного города пролегала густая сеть рек, дорог и торговых путей, а на другом их конце располагались города Тосканы. Как будто почуяв свежую кровь, завезенная по морю чума внезапно изменила направление и понеслась в глубь материка с остервенением дикого зверя. Во Флоренции, находящейся в восьмидесяти одном километре к востоку, встревоженные муниципальные власти отчаянно готовились к предстоящему натиску. Горожан призывали содержать свои дома и улицы в чистоте, а мясников – соблюдать предписания местных властей относительно забоя скота. Проститутки и содомиты – средневековая Флоренция имела репутацию рассадника содомии – были изгнаны из города, а на прибывших из уже затронутых чумой Пизы и Генуи был наложен штраф в 500 лир [289] Энн Г. Кармайкл, Plague and the Poor in Renaissance Florence (Кембридж: Cambridge University Press, 1986), с. 99. . В начале апреля, когда в городе не стало ощутимо чище, местные чиновники создали специальную муниципальную комиссию по здравоохранению, наделенную почти военными полномочиями. Членам комиссии было разрешено насильственно устранять «все разлагающиеся объекты и зараженных людей, от которых могли возникнуть порча или заражение воздуха» [290] «Gli Ordinamenti Sanitari del Commune di Pistoia contro la Pestilenza del 1348» в Archivio Storico Italiano , изд. от А. Чиаппелли, серия 4, 20 (1887), с. 8–12. .

В соседней Пистое, расположенной к северу от Флоренции, был издан ряд чрезвычайных директив в области общественного здравоохранения. Когда через городскую площадь подул теплый весенний ветер, один муниципальный чиновник объявил, что впредь «трупы нельзя убирать с места смерти, пока их не поместят в деревянный ящик, а крышку не забьют гвоздями», что «каждую могилу следует рыть на глубину в два с половиной локтя», что «любой человек, присутствующий на похоронах, не должен сопровождать умершего или родственников дальше дверей церкви» и что «никто не должен даже думать о том, чтобы надеть новую одежду во время траура». И «чтобы колокольный звон не беспокоил и не пугал больных, смотрители колокольни не должны звонить в колокола во время похорон».

Тем не менее, по крайней мере, одно нововведение должно быть хорошо знакомо и понятно моим читателям. Официальный указ постановил, что «следует понимать, что ничего из вышеперечисленного не относится к погребению рыцарей, докторов права, судей и врачей, тела которых их наследники могут почтить любым способом, которым они пожелают» [291] Там же, с. 11–12. .

В Перудже, расположенной к югу от Флоренции, встревоженные местные власти обратились за помощью к Джентиле да Фолиньо. Джентиле, передовой врач того времени, уже прославился своей статьей о беременности. Изучив дискуссионный в то время вопрос о том, почему беременность у человека может длиться разное количество времени, по сравнению со слоном (два года), лошадью (двенадцать месяцев) и верблюдом (десять месяцев), Джентиле пришел к выводу, что одним из факторов этой вариативности была тенденция человека возбуждаться во время секса. В другой известной статье Джентиле исследовал второй дискуссионный вопрос современности: что лучше – высасывать яд из раны натощак, как считал великий авторитет Серпион, или на полный желудок, как полагали не менее знаменитые Маймонид и Георг Немецкий? Джентиле встал на сторону Маймонида и Георга Немецкого.

Рассуждая об эпидемии, Джентиле, профессор медицинской школы в Перудже, поначалу был настроен оптимистично. Его трактат о чуме, подготовленный по запросу муниципальных властей, написан в настолько спокойном тоне – он описывал эту эпидемию как менее опасную, чем некоторые предыдущие, – что современный немецкий ученый мог бы обвинить его в том, что он написал бо́льшую часть труда до 1348 года. Впрочем, стиль трактата более чем вероятно связан с временным периодом создания его отдельных частей. Когда Джентиле начал писать, чума была еще далеко, и он приступил к работе, не имея реальных сведений о болезни. Отрывки, которые были добавлены в трактат позже, когда эпидемия уже приближалась к Перудже и ученому была доступна дополнительная информация, свидетельствуют, что «король врачей» быстро оценил уникальную разрушительную силу Y. pestis . В новых дополнениях он описывает чуму как «неслыханную» и «беспрецедентную» болезнь [292] Линн Торндайк, A History of Magic and Experimental Science , т. 3 (Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1931), с. 237–239. .

Пока Флоренция призывала своих граждан убирать улицы, а Венеция сжигала подозрительные корабли, Сиена, как всегда, по-прежнему была озабочена только собственной славой. Муниципальные записи свидетельствуют, что в феврале 1348 года, когда эпидемия пришла на восток страны, прорвавшись через зимнюю сельскую местность Тосканы, руководящий орган Сиены, Совет Девяти, был озабочен только одним вопросом – повышением статуса муниципального университета до более престижного studium generale . Совет Девяти прибегнул к привычному в Сиене способу решения проблем: взяточничеству. Совет проинструктировал своих представителей при папском суде, которые были арбитрами в подобных делах, следующим образом: потратить любые суммы, необходимые для получения престижного звания studium generale [293] Уильям М. Бовски, «The Impact of the Black Death upon Sienese Government and Society», Speculum 39, no. 1 (январь 1964), с. 13. . Если бы Сиена и предприняла какие-либо меры для защиты от чумы, то они все равно были бы провалены.