Паоло Сартори - Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Первые годы в Оренбурге И. Я. Осмоловский проводил насыщенно и разнообразно: был переводчиком при ОПК, исполнял обязанности чиновника особых поручений, что позволяло ему совершать частые поездки в Казахскую степь [314] См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7611. Л. 7 об. . В 1848–1849 гг. служебные обязанности не отнимали у И. Я. Осмоловского слишком много времени и он находил возможности для организации научного досуга в Оренбурге [315] См.: Макшеев А. И. Путешествия по Киргизским степям и Туркестанскому краю. СПб., 1896. С. 246. Слова А. И. Макшеева о том, что И. Я. Осмоловский в 1848–1849 гг. находился в Оренбурге без определенных занятий и поэтому много времени уделял научным изысканиям, следует считать преувеличением. Например, с 27 сентября 1848 г. по 9 января 1849 г. чиновник-востоковед был командирован в Западную часть Зауральской Орды, а с 9 июля по 22 декабря 1849 г. находился в Восточной части Зауральской Орды опять же по служебному поручению. См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7611. Л. 7 об. . К 28 годам он в дополнение к изученным ранее турецкому, арабскому, персидскому и татарскому языкам освоил казахский и чагатайский [316] См.: РГИА. Ф. 853. Оп. 1. Д. 66. Л. 64 об.; Хлобустов О. М. Госбезопасность России от Александра I до Путина / http://www.rummuseum.ru/portal/node/2537 (последнее посещение 25.11.2015). . Позже начальник ОПК В. В. Григорьев высоко оценивал способности своего подчиненного, проявленные при исполнении некоторых поручений администрации в Казахской степи, отмечая, что Осмоловский знал «основательно язык киргизов» [317] Похвала В. В. Григорьева много значит, так как в целом он был склонен к критике интеллектуального уровня чиновников ОПК. Так, после своего вступления в должность он заявил, что в областном правлении лишь только Н. Ф. Костромитинов и А. А. Бобровников соответствуют уровню «первоклассных ориенталистов». См.: Веселовский Н. И. Сведения об официальном преподавании восточных языков в России. Приложение. С. 33–34. . В эти годы на И. Я. Осмоловского возлагалась обязанность подготовить не имевший прежде аналогов сборник правительственных постановлений и законов по Зауральской Орде с момента присоединения к Российской империи и по текущий момент, который он успел довести до 1775 г. [318] РГИА. Ф. 853. Оп. 1. Д. 66. Л. 65. Интерес к восточным культурам, развившийся в годы учебы в Астраханской гимназии и Казанском университете, мотивировал востоковеда к организации самостоятельных экспедиций в Казахскую степь. Нужно заметить, что такого рода предприятия в целом поощрялись местными властями. Инициатива И. Я. Осмоловского по поводу путешествия вглубь Зауральской Орды в целях «ознакомления с дальними киргизскими родами» была удовлетворена оренбургским и самарским генерал-губернатором В. А. Перовским практически сразу же — в мае 1852 г. [319] ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7611. Л. 6. , а несколькими месяцами ранее (в феврале того же года) другой чиновник ОПК — Г. С. Карелин — также получил разрешение на организацию научных изысканий в уральских степях [320] См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 6638. Несмотря на то что местное оренбургское общество пользовалось большим расположением В. А. Перовского, а сам он зарекомендовал себя как человек, покровительствовавший просвещению и наукам, портрет его был противоречив. По наблюдениям барона М. А. Корфа, генерал-губернатор был человеком «с неоспоримым умом» и в то же время «напыщенный, надменный и самовластный». См.: Корф М. А. Дневники 1838 и 1839 гг. М., 2010. С. 377–378; с другой стороны, трата государственных средств на нужды науки не объясняется только личной пристрастностью. Вновь обратимся к интереснейшим зарисовкам Н. Г. Залесова. По его мнению, большая власть начальника далеких окраин империи, включая и непредвиденные бюджетные расходы, позволяла играть «роль султана в своей области. Достаточно было… слова его, чтобы карьера подчиненного была сразу уничтожена, или наоборот довольно было простого приказания, прихоти, чтобы какому-нибудь лицу немедленно отпустилась из состоящих в распоряжении начальника средств более или менее значимая сумма». См.: Залесов Н. Г. Записки Н. Г. Залесова. С. 281. . Очевидно, что начальник губернии придавал этим миссиям не только научное значение. С этой точки зрения поездка И. Я. Осмоловского должна была принести двойную пользу: с одной стороны, научная миссия, связанная с изучением местных языков, а с другой — важность сведений (этнографических, политических, экономических и др.), способных облегчить продвижение империи в сторону границ Хивинского и Кокандского ханств. Четырехмесячные передвижения по дальним казахским аулам вблизи реки Сырдарьи позволили реализовать и научную, и политическую задачу [321] ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5716. Л. 38 об. .

Помимо ученых и бюрократических занятий, И. Я. Осмоловскому приходилось участвовать в практическом политическом регулировании. В период с 1848 по 1853 г. ОПК активно использовала его по драгоманской части. Для российского правительства драгоманы из русской или европейской среды были не просто переводчиками с формальными обязанностями по точной передаче содержания текста, но и доверенными лицами империи, искусными дипломатами, т. е. деятелями, на которых империя могла бы положиться в непредсказуемой и тонкой дипломатической игре [322] По мнению одного из ветеранов этой службы, драгоман — это не столько переводчик, сколько «доверенный друг и советник своего министра», который участвует во внешнеполитических переговорах как активное лицо. См.: Драгоман. Из записок старого дипломата // Русский архив. 1886. Кн. 3. С. 216. . «Драгоману надо приучить себя, — писал в конце XIX в. ветеран этой службы, — ко всякого рода ответам и возражениям ex-promto и ex-abrupto — и это на языке, тонкости которого далеко еще им не усвоены… При производстве переговоров, знакомство их (драгоманов. — П. Ш., П. С. ) с характером главных сановников правительства и их умения согласовать действия свои с истиной… делает услуги их в высшей степени важными» [323] Там же. . Таким образом, драгоман становился доверенным лицом имперской дипломатической службы, его знания и опыт служили залогом успешной внешней политики. В середине XIX в. к использованию драгоманов из местной и особенно мусульманской среды власти относились настороженно. Рассуждая в таком духе, В. В. Григорьев писал, что если представится возможность, то следует избегать поручать данные обязанности в Казахской степи мусульманам [324] См.: РГИА. Ф. 853. Оп. 2. Д. 65. Л. 24. Тем не менее кадровый вопрос не позволял ОПК подходить к выбору переводчиков/драгоманов очень расчетливо. Начальник этого учреждения М. В. Ладыженский в 1852 г. писал В. А. Перовскому, что в Оренбургской пограничной комиссии всего пять переводчиков. Из них только двое исполняют свои непосредственные обязанности, остальные задействованы в других делах административной службы. См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 6609. Л. 16 об. — 17. .