Паоло Сартори - Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Анализируя инструкцию в содержательном плане, нельзя не заметить, что в своих основных чертах она воспроизводила тот формальный характер, который определял круг подобных задач для чиновников ОПК несколькими годами ранее. В документе специально не оговаривались важные для составителя сборника детали: например, стоит ли включать дела уголовного характера, многие из которых еще с конца XVIII в. стали разбираться в российских учреждениях [340] См., например: «Указ о подсудности убийств, совершенных казахами, законам Российской империи» (от 23 августа 1799 г.) // Материалы по истории политического строя Казахстана. С. 44; Свод законов гражданских // Свод законов Российской империи (СЗ РИ). Т. 10. Статья 3371. СПб., 1842. ; чем «житейские привычки» (которые ОПК предписывала исключать из сборника) отличаются от обычаев, «имеющих прямую силу закона» [341] ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2382. Л. 87. , и т. п. Такая условность была связана как с отсутствием какого-либо удачного опыта верификации казахского обычного права в разных контекстах имперской жизни [342] Справедливым поэтому является замечание В. В. Григорьева, что оренбургские чиновники редко делали попытки сравнить казахское обычное право с адатами других кочевых народов; придавали ему природно-детерминированный статус, который напрямую связан с тяжелыми условиями жизни и складывавшегося вследствие этого маргинального поведения. См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5716. Л. 55. , так и со стремлением избежать институционализации тех или иных правовых практик, роль которых в текущих обстоятельствах рассматривалась или с точки зрения двойных стандартов [343] Например, допускалось одновременно использовать понятия «калым» и «махр». При этом в регионах такое тождество, поддерживаемое империей, принималось не всегда. См. подробнее: Шаблей П. С. Компетенция Оренбургского магометанского духовного собрания в разборе исков у казахов в XIX в. С. 56. , или в концепциях переходного состояния [344] Когда в ОПК обсуждались идеи об отделении адата от шариата и ограничении деятельности татарских мулл в Казахской степи, западно-сибирский генерал-губернатор Г. Х. Гасфорд (1851–1861) выступил против натиска на ислам, полагая, что эта религия должна стать своеобразной переходной формой к христианству. См.: Бабков И. О. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири (1859–1875). СПб., 1912. С. 44. . Поэтому латентный характер знакомства с адатом видоизменялся ситуационно, реагируя в первую очередь на тенденции политической жизни и потребности административного управления.

В отличие от Л. д’Андре, который провел в Казахской степи два с половиной месяца (с 13 июля по 21 сентября 1846 г.) и уже 3 ноября 1846 г. представил в ОПК свой свод обычного права [345] Материалы по казахскому обычному праву. С. 119. , И. Я. Осмоловский потратил на эту работу значительно больше времени. В 1849–1850 гг. были совершены поездки к казахам Зауральской и Букеевской Орды, затем он работал над сверкой и систематизацией материалов [346] Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 224. Оп. 1. Д. 6. Л. 188 об. . В 1852 г. И. Я. Осмоловскому представилась возможность отправиться вглубь Казахской степи к границам центральноазиатских ханств. Ему импонировала мысль дополнить свои материалы данными из других регионов Казахской степи [347] Мы думаем, что существовала отдельная запись наблюдений за особенностями правовой культуры казахов, которые кочевали в районе нижнего течения Сырдарьи. Так, объясняя задержку при подготовке окончательного варианта сборника, ОПК сообщала в 1853 г. В. А. Перовскому, что И. Я. Осмоловский занимается «поверкою сборника с теми сведениями, какие приобрел об обычаях дальних киргизов». См.: ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2382. Л. 199 об. Судьба этих материалов все еще неизвестна исследователям. . Однако участие в походе на Ак-Мечеть в 1853 г. и последующее перемещение на новое место службы вдали от Оренбурга помешали реализации этих планов. В конечном счете задача по подготовке сборника к публикации легла на плечи других оренбургских чиновников.

Материалы, собранные в течение первой поездки в Восточную часть Зауральской Орды (с 9 июля по 22 декабря 1849 г.), должны были составить основу сборника. Однако Осмоловский постепенно пришел к мысли, что казахское обычное право невозможно целостно понять только на основе знакомства с отдельным регионом или племенем. Докладывая в мае 1850 г. о предварительных результатах своей работы над сборником, он осознал, что необходимо сопоставить разные региональные варианты адата [348] См.: ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2382. Л. 194 об. , поэтому не спешил с выводами, заявляя, что «…удержался от сделания общего взгляда на киргизские обычаи и от определения отношения их к Алкорану и вообще шариату» [349] Там же. Л. 111 об. . Таким образом, от первого варианта сборника востоковеду пришлось отказаться и он стал рассматриваться только в качестве чернового пособия.

Ровно через год, с июля по ноябрь 1850 г., состоялась вторая командировка И. Я. Осмоловского в Среднюю и Западную части Зауральской Орды, а также в Букеевскую Орду [350] Несмотря на то что заголовок работы — «Сборник киргизских обычаев, имеющих в орде силу закона» — ничего не говорит нам о так называемой региональной специфике, примечания, составленные И. Я. Осмоловским на основании мнений казахских биев и других представителей местной элиты, регулярно отсылают читателя к тем или иным особенностям адата в различных частях Казахской степи. . Обращая внимание на региональные особенности адата, чиновник ОПК убедился, что его подход, связанный с необходимостью отказаться от общего взгляда на казахское обычное право, является правильным. Осмоловский подчеркивал, что адат прошел сложный период трансформации под воздействием внутренних и внешних факторов, которые изменили самобытность народа, в том числе и его правовые представления [351] См.: ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2382. Л. 111 об. .

Версия сборника, которая легла в основу нашей работы, прошла сложную историю подготовки: поиск аутентичных свидетельств и их критический обзор в Казахской степи, систематизация и сведение данных к единой форме, составление комментариев в Оренбурге. Можно также утверждать, что, помимо инструкций ОПК, Осмоловский для оценки важности сведений, полученных от местных информаторов, руководствовался и другими критериями. При отборе респондентов чиновник обращал внимание на хорошее знание казахских обычаев, преданность российскому правительству, влияние на народ и другие факторы [352] См.: Осмоловский И. Я. Ведомость о влиятельнейших и почетнейших ордынцах Восточной части орды // История Казахстана в русских источниках XVI–XX веков / Сост. И. В. Ерофеева, Б. Т. Жанаев. Алматы, 2006. Т. 8. Ч. 2. С. 145–154. . Социальный состав опрошенных не был однородным. Конечно, на общем фоне заметно выделялся уже известный нам султан-правитель Восточной части Зауральской Орды Ахмет Джантюрин. Однако среди информаторов встречались и другие личности, выбор которых не всегда мог быть одобрен в Оренбурге, например образованный бий [353] Умевший читать и писать на татарском языке. Там же. С. 152. и мулла (молда) [354] Также был известен среди казахов под именем Қара молда («Черный мулла»). См.: Там же. С. 152–153. Илеман Тюлегенев (Еламан Тулеген ұғлы). Грамотность и лояльность к империи не были единственными критериями для отбора кандидатов. Примечательно, что основной костяк составили люди «без всякого образования», но «превосходно знающие киргизские обычаи». К ним относились казахские бии: Балгоджа Джангурчин (Балғудже Йамғурчи ұғлы), Наурызбай Казыбаев (Наурузбай қазыбай ұғлы) и Кусулбай Сатубалдин (Қусулбай Сатубалды ұғлы) [355] Там же. С. 148–151; ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2382. Л. 111 об. .