Михаил Медведев - Император Павел Первый и Орден св. Иоанна Иерусалимского в России

Мы видим, что орден св. Иоанна Иерусалимского, и особенно его донат, выдавался преимущественно за военные заслуги. В связи с этим прекратилось даже награждение традиционными военными российскими орденами — Св. Георгия и Св. Владимира, восстановленными в своих «правах» уже при Александре I. [220]

Военно-идеологическое значение раздачи орденов таким образом Павел поставил впереди всякого другого. Правда, от этого правила он же по временам и отступал. Так, с самого начала был установлен знак отличия для особ женского пола двух степеней: Большого креста и Малого креста. Первая степень носилась на черной ленте через левое плечо, а вторая — на левой стороне груди. Однако стоит взглянуть на списки принятых в Орден в 1797–1799 гг., чтобы убедиться, что это отступление было сделано Павлом исключительно для женщин из императорской фамилии. Мария Федоровна и Елизавета Алексеевна получили Большие кресты еще до превращения Павла в гроссмейстера — от его предшественника — Гомпеша.

Павел постарался возвести всех членов фамилии, включая грудных младенцев, в кавалеры Большого креста. В списке кавалеров — трехлетний Николай Павлович, его младший брат Михаил, годовалая дочь Александра Мария, умершая во младенчестве. [221]

Другим отступлением от правил было, например, пожалование Г. Р. Державину командорского креста за оду в честь принятия Павлом гроссмейстерского титула и возмутившее православных иерархов назначение на учрежденные в русском приорстве должности капелланов русских «батюшек» (среди них — протоиереи Сергей Федоров, Матвей Десницкий, Сергей Ливанов, Николай Степанов). В командорские степени были приняты архиепископы казанский и ростовский.

Много раз упомянутые нами списки командоров, кавалеров и «оффициалов» (т. е. должностных лиц) обоих российских приорств приложены к изданной по поручению Павла краткой истории Ордена св. Иоанна Иерусалимского. Таким, как указано в списках, был состав ордена в России на начало 1799 г. (А. В. Суворов, пожалованный командорской степенью ордена в феврале 1799 г., в этих списках, например, еще не фигурирует). [222]

Изучение списков позволяет сделать ряд интересных выводов о персональном, национальном, возрастном составе российских «кавалеров». Высшие должности в Ордене, естественно, заняла знать, но не екатерининские вельможи, а новые, павловские любимцы. Так, «фельдмаршалом» был назначен воспитатель Александра Павловича граф Н. И. Салтыков, 1-м министром — Ф. В. Ростопчин (к нему, по свидетельству Жоржеля, поступали все доклады и решались согласно с его мнением) [223]Главным «госпитальером» был назначен бывший новгородский губернатор А. А. Сиверс, «главным шталмейстером» — Кутайсов, «адмиралом» — гр. Кушелев. Среди прочих «оффициалов» значатся Неклюдов, Опочинин, Хитров, Дурново, несколько представителей кланов Долгоруких, Голицыных, Головниных, Шереметевых.

Общее число наследственных и «почетных» кавалеров в Российском приорстве в начале 1799 года составило 63 человека, командоров Ордена — 91. Среди последних — гр. Воронцов (очевидно, Александр Романович. В списках, к сожалению, имена и отчества не приведены). Далее — кн. Волконский «1-й», Вязьмитинов, дюк Ришелье, братья А. А. и П. А. Аракчеевы, гр. фон дер Пален, кн, Багратион, Аргамаковы, Свечин, Ливен, Бенкендорф, Милорадович, Завадовский, Коцебу, Чичагов, Уваров, — словом, вся военная элита из «гатчинцев» и высшие чиновники, выдвинувшиеся при Павле.

Приорство «российско-католическое» по понятным причинам было гораздо малочисленнее — всего около 60 фамилий. Судя по спискам, допускалось двойное кавалерство — в обоих приорствах сразу (адмирал де Рибас, Опочинин, Хитров). Мальтийскими кавалерами были пожалованы по роковой случайности почти все самые активные участники переворота 11 марта: Пален, Скарятин, Уваров и др.

Среди «почетных» кавалеров немало простых офицеров, только начавших карьеру, попадаются имена отцов декабристов — Волконского, Л. Давыдова, Е. Розена. [224]

«Не было выше и лестнее, — по выражению П. Морошкина, — знака монаршей милости», чем пожалование мальтийским крестом. [225]«Командорские» степени были унаследованы сыновьями первых «кавалеров», так что разговор о бытовании в среде нового поколения русских офицеров 1800–1810-х гг. рыцарских традиций имеет и конкретно-биографический аспект, и историко-культурный.

Коснемся того и другого.

Со времен Павла I до конца империи слиянность опорных понятий государственной идеологии и военной организации очевидна, что отражалось и в частной жизни, включая распорядок дня столичного жителя, встававшего вместе с квартирующими в городе полками под флейту или барабан. Заведенному Павлом «солдатскому» распорядку, противопоставленному «вельможной» расхлябанности, следовали его преемники. Так, известно, что Александр I любил не фрунт, но эстетику вахтпарада, что сам он в любую погоду в один и тот же час совершал пешую прогулку по установленному маршруту по улицам и набережным, почти без охраны. Прогулка эта носила не столько «гигиенический», сколько ритуальный характер, ибо демонстрировала спартанский характер, а с другой стороны — доступность царя-рыцаря для подданных.

Результаты «одухотворения» военной службы проложили грань между веком XVIII и XIX. Например, отставки по мотивам «разочарования» в будничности службы, частые для XVIII века (так поступили в свое время Д. И. Фонвизин, Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев) в александровское царствование стали редки. Для отставки нужны были какие-то более серьезные причины. Резко уменьшилось число дворян, никогда не служивших. Даже светские и литературные «львы» — П. А. Вяземский, К. Н. Батюшков, В. А. Жуковский — попробовали военной романтики — в 1812 году или чуть раньше. Хотя смысл военной романтики во время боевых действий резко менялся в сравнении с периодом мирным. «Гусарство» уступало место мотивам жертвенности и подвига. Демократизация бивачного быта, обнищание младшего офицерства на походе приближали его к солдатской массе, но не снижали «одухотворенности» войны.

Вопрос о соотношении понятий кастовой чести и военной доблести в психологии русского офицерства 1800–1810-х гг. решается непросто. Скажем только, что пожалование знаком мальтийского ордена за военные заслуги изначально апеллировало как к «чести», так и к «доблести».

Знак древнейшего европейского Ордена, понятно, мог и не сообщать его носителю подразумевавшихся «рыцарских» качеств. Трудно представить себе ограниченного царского брадобрея Кутайсова «человеком чести», как и простоватого казака М. И. Платова «благородным» кавалером. Но уже сын Кутайсова — генерал-майор А. И. Кутайсов сочетал в своем облике просвещенность (он учился за границей), военную доблесть и самопожертвование. В 28 лет этот блестящий и талантливый офицер погиб на Бородинском поле.