Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Зенковский С. Русское старообрядчество. С. 476; Синицын И. О расколе в Ярославской губернии. С. 90–93; Мельников П. И. Отчет. С. 104; Крестьянина Ивана Александрова. С. 23, 29; Е. А-в. Нечто о безпоповских сектах, известных под названием покрещеванцы, нетовцы и отрицанцы // Братское слово. 1884. № 1. С. 31–37; Агеева Е. А., Робсон Р. Р., Смилянская Е. Б. Старообрядцы спасовцы: пути народного богословия и формы самосохранения традиционных обществ в России XX столетия // Revue des études slaves. 1997. Vol. 69. № 1–2. Р. 103.

«Малый начал» был, вероятно, термином, придуманным спасовцами большого начала. Спасовцы-традиционисты вполне обоснованно не считали большеначальников спасовцами, и посему им не было резона принимать новую терминологию, которая отличала бы их от отколовшихся. Тем не менее со второй половины XIX в. и далее эти названия употреблялись в некоторых статьях и в некоторых большеначальных документах. Я пользуюсь ими, чтобы было ясно, о каком именно Спасовом толке идет речь.

Это одна интерпретация термина «Глухая» в этом контексте; см.: Смирнов П. С. История русского раскола старообрядчества. С. 121 (Смирнов предлагает несколько другую интерпретацию этого термина во «Внутренних вопросах». С. 086); Ивановский Н. Руководство. С. 128. Эту интерпретацию поддерживает также руководитель спасовцев большого начала в раннем ХХ в., который утверждал, ложно, что спасовцы малого начала произошли не от настоящих спасовцев, а от отдельного толка — Глухой нетовщины, которые пытались остаться неопознанными. См.: Беседы старообрядца Спасова согласия В. А. Войкина. 3-я беседа. Большинство комментаторов и XIX, и XX в. считали слово «Глухая» намеком на то, что спасовцы читали (про себя или Глухо), а не пели молитвы; см., например: Крестьянина Ивана Александрова. С. 28; Старообрядчество: Лица, события. М., 1996. С. 189. Это, скорее, похоже на народную этимологию, хотя вполне возможно, что некоторые спасовцы именно так толковали этот термин.

Крестьянина Ивана Александрова. С. 23–27, 29; Павел (Леднев), архимандрит Никольскаго единоверческаго монастыря инока Павла. Л. 14 об., 20; Е. А-в. Нечто о беспоповских сектах. С. 32–35; Смирнов П. С. История русского раскола старообрядчества. С. 121, 123; «Беседы старообрядца Спасова согласия В. А. Войкина» и «Беседы старообрядцев Спасова согласия» содержат пространное опровержение чина обращения большеначальников, представленное в форме ответов на вопросы, якобы задаваемые спасовцами, с многословными разъяснениями члена поморского согласия. Архивист Рукописного отдела Российской государственной библиотеки датировал этот документ приблизительно 1800 г., что не может быть верно; он, вероятно, относится к 1840-м гг.: РГБ ОР. Ф. 98. № 1552/1556.

Вопрос исповеди поднимается в генеалогической хронике большеначальников: по словам автора версии, написанной около 1874 г., сведения о том, что спасовцы не исповедовались своим старцам, были ложны. На самом же деле, говорил он, спасовцы, допрашиваемые властями, никогда не выдавали, кто были их духовные отцы, говоря, что нет у них таковых и что они исповедуются промеж собою (ЯГИАМ. Собрание рукописей. № 17 149. Л. 39). Мальцев (Старообрядческие беспоповские. С. 416) попался на этот обман.

Возможно, что текст бессвященнословного чина бракосочетания, который опубликовал писатель Николай Лесков, назвав его службой, используемой поморцами всего Поволжья и совершенной впервые, по его словам, в 1840-х гг., был не поморским, а спасовским ( Лесков Н. Благословенный брак // Исторический вестник. 1885. Июнь. С. 499–515). Он не имеет никакого сходства ни с одним опознаваемо поморским обрядом бракосочетания. Если этот текст действительно начал хождение в 1840-х гг., время его написания падает как раз на то десятилетие, когда спасовцы большого начала основали новое согласие и сочинили свое Родословие. Маловероятно, что эта служба была поморского происхождения. Конечно, ею, возможно, пользовались в некоторых поморских общинах. Сам Лесков говорил, что она была в ходу и у поморцев, и в смешанных старообрядческих общинах. Лесков, много знавший о староверах, не был знаком с более ранними поморскими чинами бракосочетания. Об обрядах бракосочетания и других обычаях спасовцев большого начала: Е. А-в. Нечто о безпоповских сектах. С. 35–36; Павел (Леднев), архимандрит Никольскаго единоверческаго монастыря инока Павла. Л. 15 об.; Он же. Краткие известия. С. 568; Он же. Разговор о вере. С. 34–36; Крестьянина Ивана Александрова. С. 21–22, 30, 49–50 и в др. местах; Ивановский Н. Руководство. С. 131; Ивановский Н. Из старообрядческого мира. С. 324–327; Стрельбицкий И. История русского раскола. С. 126–127; Муртаева Ю. В. Старообрядцы Спасова согласия Ковровского уезда (середина XIX в. — 1917 г.) // Провинциальный город в истории России. Шуя, 2013. С. 113–117; Агеева Е. А., Робсон Р. Р., Смилянская Е. Б. Старообрядцы спасовцы. С. 104–107.

Книга нарицаемая правила (ЯГИАМ. № 9056. 747 л.). Эта та же рукопись, в которой содержится вымышленная родословная Спасовых монахов.

Нижегородские археографы также собирали полемические тексты позднего периода XIX в. из этой губернии. Они анализируются тут: Клочкова Е. С. Пути самоопределения Нижегородской спасовщины конца XIX — начала XX в. // Мир старообрядчества. М., 1999. Были спасовцы, которые практиковали (или считали правомерным в некоторых обстоятельствах) самокрещение.

Крестьянина Ивана Александрова. С. 21–22; курсив в оригинале.

Там же. С. 28–29; Смирнов П. С. История русского раскола. С. 123; Е. А-в. Нечто о безпоповских сектах. С. 33.

Крестьянина Ивана Александрова. С. 13.

Возможно, они оставались членами согласия малого начала. Некоторые наставники малоначальников были из той же местности во Владимирской губернии, и, по сведениям от более позднего периода XIX в., в этой губернии присутствовали члены обоих начал (Крестьянина Ивана Александрова. С. 23–26; Смирнов П. С. История русского раскола. С. 124).

Анкудинов. Гороховецкий уезд // «Да будет Время с нами вечно!» Вып. 8. Гороховец, 2013. С. 266–268.

Синицын И. О расколе в Ярославской губернии. С. 90–93.

Такие порядки, как сообщалось (как о давно устоявшейся практике) в середине второй половины XIX в., были известны у филипповцев ( Ефименко П. С. Обычай и верования крестьян Архангельской губернии. М.: ОГИ, 2009. С. 527, 534; изначально опубликовано под названием «Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии» (М., 1877. Гл. 1)). Эта информация поступила из Пинежского уезда Архангельской губернии. Те же обычаи привились в среде поморцев в Вятской губернии, возможно под влиянием филипповцев из того же региона, называвшихся старообрядцами поморского наследия филипповского согласия ( Агеева Е. А., Робсон Р. Р., Смилянская Е. Б. Рукописи Верхокамья XV–XX вв. Из собрания Научной библиотеки Московского университета им. М. В. Ломоносова. M.: Цимелия, 1994. С. 7–8). См. также: Rogers D. The Old Faith and the Russian Land. A Historical Ethnography of Ethics in the Urals. Ithaca: Cornell University Press, 2009. С. 47–48, 60–69, где описываются те же обычаи у поморцев в Пермской губернии. Автор утверждает, что это была форма приспособления к особо жесткому преследованию, которому Строгановы, правившие на большой части этого региона, подвергали брак (сожительство) вне православной церкви. То, что те же самые правила, по имеющимся сведениям, бытовали в других согласиях в других регионах, по-видимому, исключает такое толкование.