Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Директора заводов начали обеспечивать своим рабочим продовольствие и одежду. Несмотря на карточную систему, в 1930-е годы в советских магазинах часто недоставало самых базовых продуктов питания. В августе 1930 года пятьдесят московских заводов создали систему закрытого распределения: они обеспечивали продовольствием и одеждой магазины, открытые только для рабочих этих заводов. К концу года система «закрытых рабочих кооперативов» распространилась и на промышленные предприятия в других частях страны [195] Randall А. The Soviet Dream World of Retail Trade and Consumption in the 1930s. New York, 2008. Ch. 1. О закрытых магазинах для партийной элиты см.: Fitzpatrick S. Everyday Stalinism. Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in the 1930s. New York, 2000. P. 55–56, 97. См. рус. пер.: Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм: Социальная история Советской России в 1930-е годы. М.: РОССПЭН, 2008. . На Пленуме ЦК в декабре 1930 года партийные лидеры поддержали эту систему распределения продовольствия и назвали ее образцовой, после чего руководители заводов по всей стране организовали «отделы рабочего снабжения», добывавшие и распределявшие различные товары [196] Hessler J. A Social History of Soviet Trade: Trade Policy, Retail Practices, and Consumption, 1917–1953. Princeton, 2004. P. 178–179. . Из-за недостатков сети снабжения директора предприятий даже заводили собственные сельскохозяйственные угодья и выращивали скот, чтобы обеспечить стабильные поставки продовольствия своим рабочим [197] РГАЭ. Ф. 7676. Оп. 1. Д. 610. Л. 33; ЦАГМ. Ф. 1289. Оп. 1. Д. 861. Л. 3; ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 3. Д. 560. Л. 37. . Так государственные предприятия брали на себя обязанность по разрешению самых базовых вопросов благополучия своих работников.

Это привело к дальнейшему расширению государственного снабжения, которое теперь далеко не сводилось к таким типичным социальным функциям, как выплата пенсий и пособий по безработице. Хотя рабочие по-прежнему должны были платить за еду и кров, они получали гарантированный паек и субсидируемое государством жилье. Возросшая роль государства в обеспечении граждан пропитанием и крышей над головой была прямым следствием решения партийных лидеров запретить свободную торговлю и создать плановую экономику. Государственный контроль над всеми экономическими ресурсами позволил им финансировать в первую очередь промышленные предприятия и их рабочих. Распределение финансирования осуществлялось Госпланом при помощи промышленных комиссариатов, а затем при посредстве государственных заводов. Тот факт, что государственные предприятия начали снабжать своих работников едой и жильем, в конечном счете привязал людей к месту работы [198] О высокой текучести кадров, снизившейся к середине 1930-х годов, см.: Российский государственный архив социально-политической истории [далее — РГАСПИ]. Ф. 17. Оп. 116. Д. 30. Л. 82; Кац Я. Текучесть рабочей силы в крупной промышленности // План. 1937. № 9. С. 21. . Ответственность государства за благополучие рабочих, осуществляемая при помощи государственных предприятий и государственных же профсоюзов, стала постоянной чертой советской системы.

Несмотря на все усилия директоров заводов обеспечить своих работников пропитанием и жильем, в годы первой пятилетки уровень жизни резко снизился и лишь понемногу начал выправляться во время второй пятилетки. Миллионы новых рабочих из сельской местности теснились в коммунальных квартирах или наскоро сколоченных бараках, где не было ни сантехники, ни нормального отопления [199] ЦАГМ. Ф. 214. Оп. 1. Д. 122. Л. 9; Бюллетень Наркомата коммунального хозяйства. 1935. № 6. С. 96; Ермилов В. В. Быт рабочей казармы. М.; Л., 1930. С. 13. . Хотя от голода рабочие, в отличие от крестьян в 1932–1933 годах, не умирали, их рацион ухудшился из-за почти полного исчезновения из него мяса и овощей [200] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 255. Л. 33; Там же. Д. 256. Л. 68; Труд. 1931. 2 июля. С. 1; Осокина Е. А. Иерархия потребления: О жизни людей в условиях сталинского снабжения, 1928–1935 гг. М., 1993. С. 23. . Тяжелое положение рабочих было проявлением основополагающего противоречия советского проекта: считалось, что благополучие рабочих является приоритетом, но при этом советские лидеры, торопившие индустриализацию страны, создали для них совершенно кошмарные условия жизни и работы. Хотя рабочие были обеспечены едой благодаря закрытым магазинам своих фабрик, их жизненный уровень сильно упал. С 1928 по 1937 год размер реальной заработной платы московского рабочего уменьшился более чем на треть [201] Твердохлеб А. А. Материальное благосостояние рабочего класса Москвы в 1917–1939 гг.: Дисс. … канд. ист. наук. М.: Изд-во МГУ, 1970. С. 331–332, 360–361. . Партийные лидеры направляли практически все средства в строительство сталелитейных заводов, и от этого страдали условия жизни людей, причем по всей стране, даже в Москве [202] О приоритете Москвы и других крупных промышленных городов в вопросах потребления см.: Осокина Е. А. Иерархия потребления. С. 16. .

Тем не менее для многих промышленных рабочих падение жизненного уровня было приемлемо, потому что по сравнению со всеми другими социальными группами они все равно являлись привилегированным сословием. В первой половине 1930-х годов социальное обеспечение в СССР было сильнейшим образом дифференцировано на классовой основе. В условиях острейшего дефицита продовольствия, жилья и материальных товаров партийные лидеры увеличивали государственное довольствие одних граждан и еще больше сокращали его для других. «Чуждые классовые элементы», уже лишенные выплат социального страхования, теперь не имели права работать на государственных предприятиях, вступать в профсоюзы или жить в государственных домах. Когда же в 1929 году были введены карточки на еду, эти люди не получили и карточек [203] Alexopoulos G. Stalin’s Outcasts. P. 28–29. . А вот промышленные рабочие получали еду, жилье и другие преимущества (в том числе страхование по нетрудоспособности и здравоохранение) в самую первую очередь [204] Экономическое строительство. 1930. № 7–8. С. 17–19. О категориях пайков см.: Davies R. W. The Soviet Economy in Turmoil, 1929–1930. Basingstoke, 1989. P. 289–298; Осокина Е. А. Иерархия потребления. С. 15–24. .

До 1936 года советская система социального обеспечения не распространялась на тех, кого относили к буржуазии. Но новая Конституция, принятая в 1936 году, распространила все права, в том числе на труд и на пенсию по возрасту и нетрудоспособности, на всех советских граждан [205] История Советской Конституции: Сборник документов, 1917–1957. М., 1957. С. 356–358; Советская юстиция. 1936. № 19. С. 6. . Это изменение было не жестом великодушия со стороны партийных лидеров, а отражением их уверенности, что они уничтожили буржуазию. С их точки зрения, отмена частной собственности и капитализма означала конец буржуазии. Насильственная экспроприация имущества нэпманов и кулаков, в сочетании с лагерными сроками для многих из них, либо исправила «классово чуждые элементы», либо устранила их из общества. Член политбюро Вячеслав Молотов, выступая на VIII Всесоюзном съезде Советов, объяснил расширение прав, заложенное в Конституции, тем, что социальное происхождение уже не мешает людям верно служить советскому правительству [206] Правда. 1936. 30 ноября. С. 2. . Таким образом, советская социальная политика эволюционировала в полном соответствии с идеологическими представлениями партийных лидеров об историческом прогрессе. Уничтожив капитализм и его агентов, они могли перейти от дискриминации по классовому признаку к универсальной системе социального обеспечения.