Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Советское правительство не только распространило действие этой системы на все население в целом, но и продолжило ее расширение. Конституция 1936 года гарантировала всем советским гражданам право на пенсионное обеспечение, и служащие, подобно рабочим, начали получать пенсии после отхода от дел [207] Семашко Н. А. Право на социальное обеспечение. М., 1938. С. 23–34; Madison B. Q. Social Welfare in the Soviet Union. P. 57. См. также: Хохлачев И. В., Щербин-Самойлов С. А. Учет и отчетность по государственному социальному страхованию. М., 1940. Крестьян пожилого возраста должны были содержать их колхозы — граждане этой категории не были включены в советскую пенсионную систему до 1964 года. . Хотя в середине 1930-х годов Наркомату социального обеспечения по-прежнему недоставало средств, он платил пенсии лицам пожилого возраста и инвалидам. Кроме того, он содержал обширную сеть инвалидных приютов и обучающих центров для инвалидов, и эта сеть продолжала расти на протяжении всего десятилетия [208] РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 18. Д. 53. Л. 5, 11–12; Шабуров М. А. Советская власть обеспечила счастливую и спокойную старость. М., 1937. С. 28. Более подробно советская социальная система рассмотрена в исследовании: Galmarini М. С. The Right to be Helped: Welfare Policies and Notions of Rights at the Margins of Soviet Society (1917–1953): Ph.D. diss. University of Illinois at Urbana-Champaign, 2012. . В годы второй пятилетки партийные деятели озаботились также продовольствием и жильем. В сентябре 1935 года ЦК объявил об отмене карточной системы [209] Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам: Сборник документов за 50 лет (1917–1967 гг.): В 5 т. М., 1967. Т. 2. С. 547. . Руководители предприятий сохранили специальные магазины для своих рабочих, хотя талоны на получение пайка уже не требовались. А директора заводов продолжили строить дома, что слегка снизило жилищный дефицит [210] Твердохлеб А. А. Материальное благосостояние рабочего класса Москвы. С. 307–308, 454, 484; Осокина Е. А. Иерархия потребления. С. 39. .

Ко второй половине 1930-х годов советская система стала социальным государством в его авторитарной и всеохватной версии — правительство взяло на себя все функции по обеспечению населения. Оно гарантировало рабочее место, пенсию по возрасту, страхование от болезни и потери трудоспособности, бесплатное здравоохранение и субсидируемые пропитание и жилье. И хотя никакого генерального плана по строительству советской социальной системы не существовало, нельзя сказать, чтобы ее возникновение было случайным. Партийные деятели придерживались широкой концепции социального обеспечения, согласно которой правительство должно было гарантировать благополучие рабочего класса. Они стремились к современной индустриальной экономике под управлением советского государства, чтобы создать рациональное и продуктивное общество, — цель, которую разделяли и многие беспартийные ученые [211] Беспартийные специалисты по статистике считали, что революция — это их шанс построить рациональный общественный порядок, основанный на научном знании. См.: Blum А., Mespoulet М. L’anarchie bureaucratique. P. 35. Об ученых см. также: Stanziani А. L’économie en revolution: Le cas russe, 1870–1930. Paris, 1998; Bailes К. Е. Technology and Society under Lenin and Stalin: Origins of the Soviet Technical Intelligentsia, 1917–1941. Princeton, 1978. . Сталин и его сторонники в партийном руководстве поддерживали насильственную экспроприацию «буржуазных элементов» и создание плановой экономики ради достижения этой цели, а также с тем, чтобы выкорчевать капитализм и мобилизовать ресурсы для обороны государства.

Поскольку расширение советского социального обеспечения строилось на государственном контроле над экономикой, стоит изучить советскую плановую систему в более широком контексте международной экономической мысли периода между мировыми войнами. Тот факт, что советская система социального обеспечения сформировалась в некапиталистической государственной экономике, превратил ее в исключительный случай как с точки зрения масштаба государственного вмешательства, так и с точки зрения откровенно идеологической политики. Но важная роль государства в экономике отнюдь не была исключительной особенностью Советского Союза. Партийные лидеры многое заимствовали из экономической модели Германии времен Первой мировой войны. Тогда все главные воюющие страны расширили государственный контроль над своей экономикой, а немецкое правительство в конце 1916 года дошло до введения обязательной трудовой повинности [212] Siegelbaum L. H. The Politics of Industrial Mobilization in Russia, 1914–1917: A Study of the War-Industries Committees. London, 1983. Р. x — xi. О британском Акте защиты королевства, который предоставил правительству право контролировать ключевые секторы экономики, см.: Laybourn К. The Evolution of British Social Policy and the Welfare State. Keele, 1995. Р. 186. О Германии см.: Geyer М. The Militarization of Europe; Feldman G. D. Army, Industry, and Labor in Germany, 1914–1918. Princeton, 1966. На время войны германское правительство и российское Временное правительство установили каждое в своей стране монополию на зерно и даже направляли военные подразделения на его реквизицию — как и австрийское правительство. См.: Lih L. T. Bread and Authority in Russia: 1914–1921. Berkeley, 1990. P. 83, 128; Holquist Р. Making War. P. 33, 96. Османское правительство тоже создало центральный аппарат снабжения продовольствием. См.: Os N. A. N. M. van. Taking Care of Soldiers’ Families. P. 102. . Будущий энтузиаст большевистского планирования Юрий Ларин горячо восхищался немецкой экономикой военного времени, видя в ней пример того, как государство может мобилизовать социальные ресурсы, и написал целую серию статей, в которых восхвалял «централизованное руководство» и планирование немецкой экономики [213] Carr E. H. The Bolshevik Revolution. London, 1952. Vol. 2. P. 359–360. Меньшевик Владимир Громан, которому предстояло играть важную роль в Госплане в 1920-е годы, внимательно следил за статьями Ларина и стал деятельным сторонником экономического планирования (см.: Holquist Р. Making War. P. 38–39). Экономика самой России в военное время включала в себя военно-промышленные комитеты, подражавшие немецким военным коллегиям и британскому Министерству боеприпасов ( Siegelbaum L. H. The Politics of Industrial Mobilization in Russia. Р. 48–49). . Этим статьям было суждено сыграть большую роль. Дело в том, что оказавшиеся у власти партийные лидеры почти не имели теоретических наработок построения социалистической экономики, ведь Маркс лишь в самых общих чертах рассказал, как организовать экономическую жизнь после успешной пролетарской революции. Ленин, вдохновленный статьями Ларина, сознательно основал свой подход к государственному планированию на немецкой модели военного времени [214] Ленин называл немецкую экономику военного времени «государственным капитализмом», который он считал последней линией обороны капиталистического порядка, и констатировал, что, в отличие от этого строя, советская плановая экономика станет орудием перехода к социализму ( Carr E. H. The Bolshevik Revolution. Vol. 2. Р. 361). . Троцкий еще более энергично выступал за экономическое планирование, добиваясь создания советских планирующих органов — Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) и Госплана [215] Ibid. Р. 364–374. .