Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Согласно этой системе ценностей, наиболее полно воплотившейся в авторитарных режимах, государства должны были заботиться о благополучии своих граждан, а те обязаны были приносить пользу обществу и государству. Расширение государственных программ социального обеспечения являлось частью этого набора взаимных обязательств граждан и государства и основывалось на идее, что благополучие одного зависит от благополучия всех и, быть может, даже выживание одного зависит от выживания всех [227] В противовес царскому правительству, традиционно определявшему подданных через связь с их монархом и сословием, советское руководство определяло граждан через отношение к государству и обществу. См.: Pinnow К. М. Lost to the Collective. P. 14; Kotsonis Y. «No Place to Go»: Taxation and State Transformation in Late Imperial and Early Soviet Russia // Journal of Modern History. 2004. Vol. 76 (September). Р. 575–577. . Итак, в основу социальной политики в межвоенный период легли тенденции, которые мы обсудили в начале этой главы, — идея общественного блага, народный суверенитет, социальное знание и понятие социальной сферы. Но программы социальной помощи, созданные в разных странах, формировались не только под воздействием прежних тенденций. Важную роль играли сложившаяся в период между мировыми войнами ситуация и те политические, экономические и военные требования, которые она ставила перед государствами.

Итак, тенденция была общей — государственное вмешательство в целях сохранения общества и военной мобилизации. Но разные страны по-разному трактовали наследие социальной мысли XIX века: некоторые течения принимались в одних странах и отвергались в других. Либерально-демократические правительства, сосредоточившиеся на поддержании общей силы народа, учреждали программы социального обеспечения, доступные всем гражданам. Фашистские правительства делали упор на защиту нации и расы, приберегая социальные программы для национального большинства и притесняя этнические и расовые меньшинства. Советские лидеры отвергали биологические и расовые критерии как основу для программ социальной помощи, но внедряли классовую систему, предоставлявшую привилегии рабочим и исключавшую «буржуазный элемент», вплоть до того момента, когда, согласно официальной идеологии, буржуазия перестала существовать и появилась возможность сделать социальные программы всеобщими.

Таким образом, советская социальная система не была логической крайностью европейского социального государства. Это была лишь одна из его версий, следовавшая общим принципам рационального устройства общества и государственной ответственности за благополучие населения, но исходившая вместе с тем из классовой парадигмы. Кроме того, свою роль сыграл отказ партийных лидеров от частной собственности и рыночного капитализма. В ситуации полного государственного контроля над хозяйственной жизнью и стремительной индустриализации СССР создал аналог экономики военного времени, при которой государство располагало всеми ресурсами, а также, при посредстве государственных предприятий, взяло на себя полную ответственность за снабжение и социальное обеспечение рабочих.

Советская система дала свой ответ на «социальный вопрос», вставший перед Европой в XIX веке: уничтожила безработицу, принудила всех граждан выполнять общественно полезную работу, гарантировала рабочим доступное продовольствие и жилье и покончила с классовой борьбой, насильственно экспроприировав буржуазию. Кроме того, эта система создала плановую экономику, мобилизовав природные и людские ресурсы страны ради ускорения промышленного развития и укрепления военной мощи. СССР осуществил то, что советские лидеры считали рациональной реорганизацией общества, гарантирующей его производительность и внутреннюю гармонию. Вместе с тем это не был технократический режим, который ставил бы научную организацию выше идеологических целей. В то время как технократы в других странах выступали с аполитических позиций, подчеркивая исключительно технические свои знания, в Советском Союзе вмешательство ученых являлось однозначно политическим действием — с целью ускорить движение страны на пути к социализму и коммунизму.

Советская система здравоохранения считалась одним из главнейших проявлений советского социализма. Вскоре после прихода в 1917 году к власти большевики ввели крайне централизованную систему государственного здравоохранения, основанную на принципах социальной медицины. Эти принципы, озвученные на VIII съезде РКП(б), включали в себя бесплатное и всеобщее здравоохранение, улучшение питания и санитарных условий, предотвращение заразных заболеваний и лечение «социальных болезней (туберкулеза, венерических заболеваний, алкоголизма и тому подобных явлений)» [228] Цит. по: Field М. Soviet Socialized Medicine. New York, 1967. Р. 59–60. . Советские деятели исходили из того, что здравоохранение — дело государства, и считали, что для обеспечения телесного здоровья населения следует предоставить широкий спектр медицинских услуг и прибегнуть к активному вмешательству в жизнь людей. Советская система здравоохранения решительным образом отличалась от пестрого нагромождения частных, благотворительных и земских медицинских учреждений царской эпохи.

С первого взгляда можно решить, что централизованная государственная система здравоохранения нового типа была продуктом социалистической идеологии. Советский социализм со свойственными ему воинствующим антикапитализмом и заботой о благополучии рабочего класса, безусловно, подходил для государственной социальной медицины. Но трудно считать социалистическую идеологию единственной или даже главной движущей силой при создании советской системы здравоохранения. До Октябрьской революции ни Ленин, ни другие большевистские вожди не успели сформировать каких-либо идей на этот счет. К примеру, на съезде Российской социал-демократической рабочей партии в 1903 году делегаты ограничились общими заявлениями о необходимости улучшить здоровье рабочих путем изменения условий фабричного труда [229] Rowney D. K. Transition to Technocracy: The Structural Origins of the Soviet Administrative State. Ithaca, 1989. Р. 83–84. . И даже летом 1917 года у большевиков были только самые общие предложения о расширении здравоохранения для рабочих, не слишком отличавшиеся от предложений, выдвинутых другими партиями. Именно беспартийные врачи, активно участвовавшие в земской медицине, обеспечили идейную основу для создания советского здравоохранения и во многом возглавили его [230] Hutchinson J. F. Politics and Public Health in Revolutionary Russia. Р. 162, 185–195. .