Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

К концу года в Народном фронте состояло уже около ста организаций. Ранее враждовавшие профсоюзные объединения слились в единую Всеобщую конфедерацию труда (ВКТ), при этом ФКП отказалась от создания коммунистических ячеек внутри ВКТ. Народный фронт пришёл к парламентским выборам с привлекательной программой, в которой было провозглашены актуальные задачи: повышение жизненного уровня людей труда, создание фонда помощи безработным, демократическая налоговая реформа, роспуск фашистских лиг, право на забастовки. Росло доверие к новому курсу и в среде интеллигенции. Тем самым возникли условия для преодоления, по выражению Димитрова, «роковой изолированности самого рабочего класса от его естественных союзников в борьбе против буржуазии, против фашизма».

Майские парламентские выборы 1936 года принесли победу партиям Народного фронта — правда, с небольшим перевесом. Премьер-министром стал лидер Социалистической партии Леон Блюм. Возникла беспрецедентная ситуация: секретарь ЦК Французской компартии Жак Дюкло стал заместителем председателя нижней палаты парламента. Компартия могла получить министерские портфели и тем самым обрести рычаг влияния на внутреннюю и внешнюю политику государства. Морис Торез полагал возможным участие коммунистов в правительстве, учитывая «резкий сдвиг народных масс влево», однако его точка зрения не получила поддержки в Москве.

Подводя 19 мая итоги обсуждения в Исполкоме Коминтерна событий во Франции, Димитров подчеркнул, что правительство Леона Блюма — «ещё не правительство народного фронта в том смысле, как мы говорили на конгрессе», поэтому говорить об участии коммунистов в таком правительстве преждевременно. Он опасался, что присутствие коммунистов в правительстве вызовет яростные атаки правых сил, и неизвестно, сможет ли сохраниться при этом добытое большими трудами хрупкое согласие между партиями Народного фронта. Но Димитров допускал и такой вариант развития событий, когда коммунисты получат массовую поддержку и «может быть создано такое движение, которое приведёт к правительству народного фронта с нашим участием».

В принятом постановлении Секретариат ИККИ заострил формулировку Димитрова об участии коммунистов в правительстве: «Это вопрос не принципа, а политической целесообразности» {179} . Торезу была отправлена телеграмма следующего содержания: в будущее правительство не входить, но всячески поддерживать его антифашистский, демократический курс. В результате Торез отказался от предложения Леона Блюма направить в правительство представителя ФКП, но пообещал содействие партии кабинету.

Димитров послал Торезу ещё и личную телеграмму. Партия должна всячески способствовать тому, чтобы политика правительства была ориентирована на борьбу против фашизма и укрепление франко-советского сотрудничества, подчеркнул он. Выдвижение последней задачи имело дополнительную мотивировку: Франция стала первым государством Запада, с которым Советский Союз подписал договор о взаимной помощи. Заключение Восточного пакта — соглашения группы стран с обязательным присутствием Франции о взаимной защите от возможной агрессии со стороны Германии — находилось в числе приоритетов внешней политики СССР.

Правительство Леона Блюма провело в жизнь многие экономические и социальные требования, записанные в программе Народного фронта, деятельность фашистских организаций была запрещена. Однако предпринимать более радикальные шаги, направленные на обуздание крупного капитала, на чём настаивали коммунисты, правительство отказалось. И в международных делах единства в Народном фронте не было: блок правительственных партий ориентировался на Великобританию, в то время как коммунисты поддерживали курс Советского Союза на создание системы коллективной безопасности.

Участие компартиий в народных фронтах означало кардинальное изменение их положения внутри государств и на международной арене. Из непримиримых оппонентов и противников политических сил иной классовой природы они превращались в партнеров и даже союзников. В начале 1936 года Коминтерн направил Жака Дюкло в Мадрид для переговоров с лидером левых социалистов Ларго Кабальеро. Возвратившись из поездки, Дюкло доложил Димитрову: «У меня сложилось убеждение, что испанцы на пороге больших событий. Кабальеро просил передать, что Народный фронт в Испании будет создан». Эти слова дорогого стоили.

Попрощавшись с Дюкло, Димитров пронумеровал листы с записями, сделанными по ходу разговора, и поместил их в нужную папку в шкафу. Подобных листков с малопонятными постороннему отрывочными фразами в его досье скопилось уже немало. Если крупные совещания стенографировались или протоколировались, и всегда можно было в случае необходимости обратиться к первоисточнику, то беседы и переговоры в узком составе, как правило, оставляли след лишь в дневнике или на отдельных листках. По старой привычке он фиксировал на таких листках также узловые моменты предстоящих выступлений, делал выписки из книг, журналов и иных источников. Потом эти краткие записи, сопровождаемые восклицательными и вопросительными знаками, загадочными геометрическими фигурами и пучками разбегающихся линий, отправлялись в шкаф, где хранились папки-досье по актуальным темам.

Соглашение о создании Народного фронта было подписано в Мадриде социалистами, коммунистами и левыми республиканцами в январе 1936 года, а 16 февраля блок левых и левоцентристских сил победил на парламентских выборах с небольшим перевесом, как во Франции. Компартия Испании, немногочисленная и недавно переболевшая «левизной», получила 17 мест, социалисты — 88.

В первые месяцы республики, когда во главе правительства находился левый республиканец Асанья, а затем его однопартиец Кирога, социалисты, контролировавшие преобладающую часть профсоюзов, позиционировали себя как наиболее радикальную революционную силу. По призыву Ларго Кабальеро, имевшего огромное влияние на массы, началось формирование рабочих батальонов. Оружие бойцам вручали по предъявлении профсоюзного билета. Западные газеты именовали перемены, происходящие в Испании, не иначе как революцией, а правительство — марксистским, красным.

Димитрову представлялось очевидным, что в стране, где действовала фашистская фаланга, где были столь сильны монархические, консервативные и клерикальные круги, не следует рассчитывать на триумфальное шествие Народного фронта. Упоение победой таило великие опасности. Нельзя ставить задачу создания советов и установления диктатуры пролетариата, нельзя заниматься конфискацией фабрик и заводов, нельзя отбирать землю у помещиков и церкви. А такого рода намерения не были редкостью и в коммунистической среде. На самом деле следовало бороться за демократические преобразования, проведение аграрной реформы, расширение гражданских свобод, очищение армии, полиции и государственного аппарата от фашистских элементов.