Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Несколько раз вступался за арестованных Вильгельм Пик. Представив 25 апреля 1938 года Димитрову список и характеристики пятнадцати немецких политэмигрантов, Пик заявил, что ЦК КПГ твёрдо убеждён в их невиновности. Очевидно, Димитров не получил ответа от замнаркома НКВД М. П. Фриновского, потому что в мае 1939 года Пик обратился к Мануильскому с просьбой ходатайствовать о его встрече с Берией в связи с тем же списком — и снова безрезультатно. Однако Пик продолжал борьбу за освобождение арестованных политэмигрантов и 19 ноября 1940 года вновь прислал ходатайство Димитрову. Из поименованных в его списке людей за несколько лет были освобождены трое {221} .

Йоганн Коплениг также пытался вызволить из тюрьмы австрийского коммуниста Франца Квиттнера — учёного-физика, приглашённого на работу в Москву. Прокурор СССР М. Панкратьев ответил на просьбу

Димитрова о пересмотре дела коротким сообщением: Квиттнер на допросе «виновным себя признал и показал, что он занимался шпионажем против СССР», за что и был расстрелян.

Сохранились также письма Димитрова в защиту итальянского профсоюзного активиста Фуэнтоса, работавшего в Новороссийском порту. Основываясь на просьбе Пальмиро Тольятти и других итальянских товарищей, Димитров обращался в прокуратуру СССР с соответствующими запросами. Фуэнтоса удалось освободить только через три года {222} .

Краткая элегическая запись Димитрова за 1 января 1939 года «Дома — одни» обозначила прелюдию к полугодовой череде его болезней, врачебных консультаций и лечебных процедур. Дали о себе знать психологические перегрузки в связи с событиями в СССР и на международной арене. В марте консилиум сделал заключение: серьёзные функциональные нарушения нервной системы и обмена веществ, крайнее переутомление, отягощённое последствиями гриппа. Плюс диабет: первые инъекции инсулина вызвали сильную головную боль и рвоту. «Весь день пролежал!», — записывает Димитров в дневнике 14 марта.

Из-за болезни ему даже пришлось пропустить несколько заседаний XVIII съезда ВКП(б), когда шли прения по докладам. Исполком Коминтерна представлял на съезде Мануильский — глава делегации ВКП(б) в ИККИ, а Димитров был приглашён в качестве гостя. В отчётном докладе ЦК Сталин сделал традиционный обзор международного и внутреннего положения СССР. Он указал на обострение международной обстановки, крушение послевоенной системы мирных договоров и напрямую заявил, что новая империалистическая война уже началась. Исходя из этого, задачи партии в области внешней политики таковы: проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами; соблюдать осторожность и не давать провокаторам войны втянуть страну в конфликт; всемерно укреплять мощь армии и флота; крепить международные связи с трудящимися всех стран. Очерченные Сталиным задачи ВКП(б) означали также общую ориентировку политики Коминтерна на предстоящий период.

Подробно вопросы международного коммунистического и рабочего движения были освещены в отчёте Мануильского. Он привёл данные о существенном росте рядов компартий за последние пять лет: в капиталистических странах почти 2 миллиона коммунистов, и каждый ведёт за собой от 15 до 20 человек. Значительное место оратор уделил борьбе за единство действий рабочего класса, успехам антифашистских народных фронтов и национальных фронтов. В победном рапорте, к сожалению, не нашлось места для реальной картины, отражающей судьбу нового курса Коминтерна.

Поражение народных фронтов во Франции и Испании вызвало в Советском Союзе и за границей слухи о том, что Димитрову грозит опала. Тот факт, что в изданном под патронажем и при прямом участии Сталина «Кратком курсе истории ВКП(б)» не упоминалось ни о VII конгрессе Коминтерна, ни об опыте народных фронтов, Димитрову показался не случайным. Насторожило и другое: раньше газеты регулярно печатали материалы в связи с очередной годовщиной начала Лейпцигского процесса, а 23 сентября 1938 года (пять лет — круглая дата!) не было ни одной публикации.

Чуткий царедворец Мануильский, уловивший дуновение ветра перемен, при обсуждении в ИККИ статьи Куусинена к 20-летию Коминтерна высказался против возвышенных оценок курса VII конгресса и заслуг Димитрова. Однако вскоре сам Дмитрий Захарович попал под критический залп. «„Сталин — это мир! Сталин — это коммунизм! Сталин — наша победа!“, — возмущённо цитировал Иосиф Виссарионович Димитрову подготовленный Маунильским проект призывов ИККИ к 1 Мая. — Мануильский подхалим. Он был троцкистом!..» И посоветовал Димитрову «крепко держать его в руках».

Наш герой окончательно успокоился, когда получил приглашение на трибуну Мавзолея 1 мая и увидел среди портретов вождей над рядами демонстрантов и свой портрет.

Провести выходной или праздничный день в тихом семейном мирке, где ровно горит огонь согласия и взаимной любви, было для нашего героя удовольствием новым, редким и потому высоко ценимым. Ведь раньше он фактически не имел собственного домашнего очага. Комнатка в родительском доме и наёмное жильё в Софии, конспиративные квартиры и отели в Европе, общежитие Коминтерна в Москве мало соответствовали этому понятию, включающему в себя обжитое домашнее пространство, устоявшийся бытовой уклад, семейные ужины, праздники с детьми, приглашение желанных гостей и много других милых и приятных радостей. Теперь такую роль стала играть шестикомнатная квартира № 235 на десятом этаже двенадцатого подъезда Дома правительства, выходящая окнами на Москву-реку и Кремль. Роза Юльевна, выросшая в благополучной мещанской среде чешского городка, с воодушевлением преобразовывала стандартную роскошь огромной квартиры в домашний очаг.

Конструкция и обустройство Дома правительства соответствовали утвердившейся в те годы точке зрения, согласно которой особо ценный для государства человек должен быть освобождён от бытовых забот и наделён в соответствии со своим рангом привилегиями и удобствами, чтобы иметь возможность все силы отдавать на благо Отечества. Счастливый новосёл въезжал в квартиру с расписными стенами и потолками, специально сконструированной мебелью, набором посуды и постельного белья, оборудованной телефоном, электричеством, радиоточкой, газоснабжением, водопроводом с горячей и холодной водой, канализацией и мусоропроводом. В полученной квартире ему ничего не принадлежало, и об этом ежедневно напоминали жетоны с инвентарными номерами на предметах мебели и вывешенные на видном месте правила для квартиросъёмщиков. Кухни были маленькие, не приспособленные для приготовления семейных обедов. Готовую еду приносили из столовой в судках, а дома только разогревали; некоторые продукты покупали в специальном гастрономе дополнительно — по ценам ниже государственных, но в пределах норм, указанных в лимитной книжке.