Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Казалось, что этот горячий декабрь никогда не кончится…

В новогоднем обращении премьер-министра к болгарскому народу прозвучала надежда: «Самые трудные и мрачные дни уже позади. Перед нами открываются светлые перспективы. Теперь мы сами — как народ и как народное государство — кузнецы своей судьбы» {335} . Совсем скоро ему пришлось убедиться, что он был чересчур оптимистичен.

На XIV пленуме ЦК 4 января 1948 года, когда обсуждался проект новой программы Отечественного фронта, Димитров вернул (по крайней мере, попытался вернуть) себе право на теоретическое обоснование «болгарского пути к социализму». Он сказал прямо и без обиняков: «Я читал некоторые рассуждения товарища Вылко Червенкова на последнем пленуме ЦК о развитии нашей страны и политике нашей партии, в которых нет ни грана марксизма. Там нашей партии приписаны несуществующие грехи, а подлинные ошибки и упущения не названы. От этого партия не может иметь никакой пользы».

Обосновывая свой вывод, Димитров указал, что народное восстание 9 сентября 1944 года открыло путь к социалистическим преобразованиям и коренному государственному переустройству. «Народное восстание, которое открыло путь» — такая характеристика не укладывается в марксистскую схему с традиционной дилеммой: либо буржуазно-демократическая, либо социалистическая революция. Любое восстание невозможно оценить правильно, поучал далее Димитров, если не учитывать, в какой стране, при каких обстоятельствах и в какое время оно происходило. Во время восстания 9 сентября 1944 года ещё продолжалась война против фашистской Германии, поэтому следовало избегать всего, что помешало бы единству антигитлеровской коалиции. Антифашистская вооружённая борьба под руководством коммунистов не приняла и не могла принять в Болгарии массового характера, как в Югославии, поскольку страна была сателлитом Германии. Восстание, в отличие от Октябрьской революции в России, не имело целью ликвидацию капитализма, а лишь создало условия для его ликвидации в дальнейшем. Пришлось временно делить власть с частью буржуазии; старую государственную машину нельзя было сразу разрушить, оставалось латать её и ремонтировать. Невозможно было также сразу провести национализацию предприятий, потому что приходилось считаться с известными внутренними и международными силами.

Димитров также обратил внимание на предложение Червенкова «исправить формулировку тов. Димитрова» об отношениях коммунистов с союзными партиями. «Мы должны были на первом этапе сказать, что задачи, которые стоят перед нашим народом, не могут быть решены одной партией, сколь бы сильной она ни была, а необходимо сотрудничество всех партий Отечественного фронта, общественных и прогрессивных сил нашего народа, — подчеркнул Димитров. — Было ли это верно тогда? Да, было, а теперь неверно. Благодаря той нашей правильной политике мы обеспечили те успехи, которые имеем сегодня».

Подводя итоги дискуссии, он заявил, что партия, будучи руководящей силой Отечественного фронта и всего народа, в основном, справилась со своими задачами: «Открылись блестящие возможности строительства социалистического общества в Болгарии при благословении и земледельцев как партии, и „звенарей“ как партии, и экзарха как главы церкви. А для народа и для внешнего мира это имеет огромное политическое значение».

Пленум провёл реорганизацию руководящих органов партии. Их структура стала такой же, как в ВКП(б): Политбюро, Оргбюро и Секретариат ЦК. Должность председателя ЦК была упразднена, а Георгий Димитров стал генеральным секретарем ЦК БРП(к) {336} .

Второго февраля Георгий Димитров выступил на II съезде ОФ с обширным докладом «Отечественный фронт, его развитие и стоящие перед ним задачи». Съезд принял решение преобразовать ОФ в единую народную общественно-политическую организацию с новой общей программой, обязательной дисциплиной и новыми выборными органами. Непосредственной целью Отечественного фронта Димитров назвал ликвидацию остатков эксплуататорской, капиталистической системы и создание в Болгарии основ социалистического общественного строя.

Все пять партий подтвердили намерение работать в рамках новой программы ОФ, подчиняясь обязательной дисциплине на основе принципа демократического централизма. С одной стороны, это позволило ликвидировать элементы коалиции и направить усилия партий к единой цели, с другой же — ограничивало их самостоятельность и ставило в подчинённое положение по отношению к БРП(к).

Воспользовавшись случаем, Димитров прокомментировал реплику советской газеты «Правда» по поводу его высказывания, сделанного 17 января. В тот день Димитров возвращался в Софию из Бухареста после подписания болгаро-румынского договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. По просьбе журналистов в поезде была устроена импровизированная пресс-конференция. Отвечая на вопрос о перспективе создания Балканской федерации, Димитров включил в её воображаемые границы Румынию, Болгарию, Югославию, Албанию, Чехословакию, Польшу, Венгрию и даже Грецию («Да-да, и Грецию!» — повторил он). Западная печать не обошла вниманием это заявление: «Москва раскрыла свои планы», «Димитров выдал коммунистический план». Поскольку в Греции ещё продолжалась гражданская война, и руководимая коммунистами партизанская армия ЭЛАС получала тайную военную помощь из Югославии и Болгарии, в заявлении Димитрова читалась угроза отторжения Эгейской Македонии в пользу северных соседей.

Секретарь Исполкома КПЮ Милован Джилас, находившийся в то время в Москве, получил указание Тито ознакомить советских руководителей с «вредным заявлением» Димитрова. Он так и поступил. «Правда» напечатала критическую реплику 28 января, и в тот же день Димитрову стало известно об этом из телеграммы секретаря ЦК ВКП(б) М. А. Суслова. По мнению редакции «Правды», говорилось в реплике, названные товарищем Димитровым страны нуждаются «не в проблематической и надуманной федерации, конфедерации и не в таможенной унии, а в укреплении своей независимости и суверенитета путём мобилизации и организации внутренних народно-демократических сил, как правильно сказано об этом в известной декларации девяти коммунистических партий». Ссылка на «мнение редакции» была, конечно, для простаков: Димитров сразу понял, чей карандаш редактировал безапелляционные формулировки. Заметка «Правды» была перепечатана болгарскими газетами в сопровождении заявления Димитрова об ошибочности своего экспромта. Кроме того, Димитров отправил соответствующее письмо Сталину. И на съезде Отечественного фронта ещё раз продемонстрировал согласие с критикой, указав, что «замечания газеты „Правда“ обоснованны и являются своевременным, ценным и полезным предупреждением против возможных увлечений, неуместных и вредных для народно-демократических стран» {337} .