Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

От пуль агентов «безумного режима» пали десятки коммунистов и левых политических деятелей. Среди них депутаты Народного собрания от БКП Димо Хаджидимов, Тодор Страшимиров и Харалампий Стоянов, глава Самоковской коммуны Михаил Дашин. Секретаря Софийского комитета БКП Вылчо Иванова подвергли жестоким истязаниям в военной казарме, после чего удушили. В центре Софии средь бела дня застрелили депутата от БЗНС Петко Д. Петкова и деятеля Радикальной партии Николу Генадиева.

Коммунисты отвечали террором на террор. ЦК учредил осенью 1924 года специальный карательный орган под названием «Чека», который выносил приговоры предателям и провокаторам, а затем «обезвреживал фашистские элементы». Первоначально в нём состояли Станке Димитров (Марек), Иван Минков и Вылко Червенков. По приговору «Чека» были казнены прокурор Софийского окружного суда, один из видных деятелей «Сговора», и полицейский провокатор. Акции возмездия проводили также местные партийные организации и партизанские группы ВМРО, находящиеся под влиянием коммунистов.

После разговоров с Мареком Димитров встревожился. «Вследствие усиления террора опасность перерождения нашей борьбы в индивидуальные акты становится сегодня серьёзной, — пишет он Коларову. — Мы уже обратили внимание ЦК на эту опасность».В следующем письме он снова возвращается к тревожащей его теме: «Из приложенного письма Янкова и из другого, которое сейчас не могу тебе послать, видно, что у наших существует известный уклон в направлении индивидуального террора. Во втором письме Янков недвусмысленно высказывается по поводу гибели Гичевой: „Наше утешение в том, что мы дорого отплатим за неё“. Невольно это воспринимается как вопрос мщения. Этот уклон крайне опасен, и на него следует немедленно реагировать» {88} .

Маховик взаимного обмена смертельными ударами, когда каждый является ответом и одновременно провокационным вызовом, раскручивался всё сильнее. Противостояние превращалось в кровавую вендетту, не имеющую конца.

Самым главным, что узнал в те дни Димитров от Марека, был замысел мощного взрыва в соборе Св. Недели [42]. Глава Военного центра Коста Янков доложил о нём в ЦК уже после того как взрывчатка, при содействии церковного пономаря, коммуниста Петра Задгорского, была размещена под куполом собора. На том заседании Манев заявил о своём несогласии с планом Янкова, поскольку такой вызывающий акт мог дать Югославии повод для вторжения в Болгарию, чтобы «навести порядок» у соседей. Марек согласился с Маневым и заявил, что теракт может иметь смысл только в связи с началом восстания, но оно не планируется. Решение отложили до той поры, когда соберутся все члены руководства. Потом Марек уехал, намереваясь получить в Вене и Москве ответ на вопрос, как быть. О том, что теперь происходит в Софии, ему не известно.

Как не раз заявлял впоследствии Георгий Димитров, он сразу высказался против террористического акта, выслушав Марека. Документально это ничем не подтверждается, однако негативное отношение Димитрова к увлечению ЦК БКП организацией индивидуальных акций не вызывает сомнений. «Принимая во внимание, что Иван Манев — политический секретарь, а руководство Военной организацией в руках Янкова, лично я очень опасаюсь за руководство партией в эти чрезвычайно тяжёлые времена», — с тревогой писал он еще в июле 1924 года.

Теперь его опасения подтвердились, но он не чувствовал удовлетворения от такого предвидения.

Димитров приехал в Москву вслед за Мареком. Балканская комиссия ИККИ в резолюции по болгарскому вопросу предписала ЦК БКП отказаться от подготовки вооружённого восстания и перейти к массово-политической работе; свести деятельность Военной организации к самообороне и охране партийных мероприятий; теракты допускать лишь в отношении предателей и провокаторов. Марек сообщил в ЦК, имея в виду проектируемый взрыв: «С большой работой здесь не согласны». Коларов убеждал членов ЦК преодолеть чувство боли за погибших товарищей, которое порождает мысль об отмщении: «Партия отомстит, когда победит» {89} . Но аргументы, похоже, уже не действовали. Красный террор против белого террора — и никак иначе!

То самое хрестоматийное ружье, которое уже появилось на сцене, не могло не выстрелить. И оно выстрелило. После очередных разгромов нелегальных квартир партии и убийств активистов Военный центр принял решение привести в действие адскую машину, чтобы одним ударом «обезглавить гидру». Представился подходящий момент: 16 апреля (то был Великий четверг перед Пасхой) на панихиду по убитому генералу Георгиеву, одному из основателей «Военной лиги», должны были явиться члены правительства во главе с премьером Цанковым и сам царь Борис. «Беру на себя историческую ответственность!», — патетически воскликнул Янков и дал команду действовать.

Александр Цанков свидетельствует: «По православному ритуалу церковный служитель раздал свечи, начиная с меня, как будто считал нас. Подавая свечи, внимательно посмотрел на каждого… Мы, министры, расположились в два ряда, как полагается по протоколу. Позади нас стояли официальные и должностные лица, храм был забит народом, были женщины и дети. Служитель передвинул гроб с покойным ближе к алтарю, так что мы, министры, автоматически сместились на несколько шагов вперёд и оказались точно под куполом собора, где была заложена адская машина с 30–40 килограммами взрывчатки» {90} .

От взрыва страшной силы крыша собора рухнула. Но высшие чины правительства, включая премьера, даже не получили серьёзных ранений. Пострадала, в основном, публика, находившаяся позади министров; под обломками погибло 134 человека [43].

Царь Борис на панихиде не присутствовал. Впоследствии это обстоятельство породило неожиданную версию о том, что он был в курсе событий и рассчитывал чужими руками избавиться от «лигарей», чтобы привести к власти гражданское правительство.

Уже вечером 16 апреля министр внутренних дел Русев объявил, что взрыв собора устроен БКП и её союзниками, хотя к тому времени ещё не был арестован ни один из организаторов теракта. Правительственное коммюнике указало на Коминтерн как на вдохновителя террористов. Дело в том, что в начале апреля болгарские газеты опубликовали некую «секретную инструкцию» Коминтерна, попавшую в руки полиции после разгрома конспиративной квартиры БКП. «Инструкция», предписывавшая БКП поднять 15 апреля вооружённое восстание, оказалась фальшивкой, но дело своё сделала. По случайному совпадению, именно 15 апреля Исполком Коминтерна с участием Басила Коларова и Георгия Димитрова снял курс на вооружённое восстание в Болгарии.

Узнав о взрыве из газет (связи с ЦК не было), Коларов и Димитров опубликовали заявление от имени ЦК и Загранпредставительства партии, в котором категорически отвергли обвинение в том, что БКП собиралась поднять вооружённое восстание, подчеркнув, что коммунисты никогда не считали индивидуальный террор основным методом своей борьбы. Но рог загонщика протрубил, и охота началась.