Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Тем временем дипломатическое давление на германское внешнеполитическое ведомство продолжалось. Советское полпредство направило вербальную ноту германскому правительству. Секретарь полпредства Гиршфельд ежедневно наносил беспокоящие визиты то в Министерство иностранных дел, то в Управление гестапо. У советника МИД Типпельс-кирха он спросил, не видит ли тот противоречия между заявлением Гитлера в «Дейли мейл» и опубликованным в той же газете интервью с Герингом, фактически дезавуирующим заявление рейхсканцлера. Чиновник отказался комментировать этот вопрос.

Геринг жаждал любой ценой расправиться с Димитровым и его товарищами, но фон Нейрат 26 февраля добился от рейхсканцлера прямого распоряжения о высылке болгар. По-видимому, Гитлеру надоела вся эта возня, и он решил разрубить узел интриг одним ударом. Он ещё не чувствовал себя столь уверенно, чтобы наплевать на весь белый свет [62].

И государственная машина закрутилась с бешеной скоростью. За неполные сутки ответственные лица подготовили документы, подобрали маршрут и подходящий рейс самолёта, установили график радиосвязи с самолетом, разработали способ доставки болгар на аэродром, продумали меры обеспечения секретности операции, рассчитали количество бутербродов, которые потребуются болгарам и трём сопровождающим во время перелёта Берлин — Кенигсберг — Москва… Спешка была страшная, но ни одна мелочь не ускользнула из поля зрения расторопных и предусмотрительных имперских чиновников.

Лейпцигская драма стремительно неслась к развязке.

Когда Дильс сообщил о решении рейхсканцлера своему шефу, пребывавшему на охоте в Южной Германии, Геринг послал срочную депешу Гитлеру. Он настаивал на том, чтобы Димитров, Попов и Танев были переданы Советской России путём обмена на задержанных там по политическим причинам немецких инженеров. Демонстрируя свою осведомлённость, он даже назвал фамилии пятерых «подходящих подданных германского рейха». Но когда на следующий день его послание доставили Гитлеру, самолёт с освобождёнными советскими гражданами Георгием Димитровым, Благоем Поповым и Василом Таневым уже летел в Москву. Геринг опоздал. Затея с обменом лопнула {151} .

Двадцать седьмого в пять тридцать Димитров проснулся от лязга замка. В камеру ввалилось несколько человек во главе с Дильсом. Было ясно, что произошло нечто экстраординарное, и первая мысль обожгла: «Казни в тюрьмах совершаются на рассвете».

Насладившись произведённым эффектом, секретарь следственной комиссии Рабен скомандовал:

— Встать и собрать вещи! Быстро, быстро!

— Что это значит?

Дильс вместо ответа протянул лист бумаги. Это было официальное извещение о высылке от 27 февраля 1933 года. В нём говорилось:

«Господину Георгию Димитрову

Вы и двое Ваших соотечественников изгоняетесь с территории прусского государства, а следовательно и из германского рейха. Поэтому Вы, а также Попов и Танев по указанию господина премьер-министра Пруссии освобождаетесь из-под охранного ареста. Для осуществления изгнания Вы и двое других вместе с сопровождающими лицами сегодня же будете отправлены самолётом до германской имперской границы. Дильс» {152} .

— Вам всё ясно, Димитров?

— Да.

— В шесть тридцать машина должна отправиться в Темпельхоф, чтобы успеть к самолёту. Вылет в семь часов двадцать пять минут.

— Я прошу известить об этом советское посольство.

— Этого не требуется.

— Там знают?

— Они будут знать.

— Тогда дайте возможность сообщить родным.

— Нет.

На «нет» и суда нет. Иная забота стала занимать его мысли, когда ранние визитёры ушли: будет ли позволено увезти с собой бумаги? Их накопилось довольно много. Ценность огромная! О его архиве гестаповцы в спешке, видимо, не подумали. Не спрашивать же… И он стал методично укладывать бумаги в свой большой чемодан, доставленный в тюрьму Мансфельдом. Набил полный чемодан, оставив в камере часть вещей.

В начале седьмого Димитрова вывели во двор. Там уже находились встревоженные Попов и Танев.

— Нас высылают, — успокоил их Димитров. — Надо думать, сейчас они ничего не посмеют сделать. За нами Москва!

На аэродроме гудел самолет — обычная рейсовая машина, из которой высадили пассажиров. Дильс задержал Димитрова у трапа:

— Мы хотим хороших отношений с СССР, иначе вас не выслали бы в Москву. С вашей стороны было бы благородно воздержаться от враждебных выступлений против германского рейха и лично господина премьер-министра Геринга.

Глядя в глаза Дильсу из-под низко надвинутой шляпы, бывший подсудимый и заключённый отрезал:

— Ничем не могу помочь господину премьер-министру. У меня был случай убедиться в его великодушии.

И, резко повернувшись, ступил на лесенку, приставленную к раскрытой двери «дорнье».

Прощай, Германия!..

Самолёт оторвался от земли, лёг на левое крыло, и внизу, в серой кисее февральского утра, вздыбились прямоугольники берлинских кварталов, обступивших изгибы Шпрее. Димитров попробовал найти знакомые вокзалы, парки, площади, что было непросто с высоты. Взгляд наткнулся на чёрную тушу рейхстага с просвечивающими ребрами купола. Брызнувший в стекло луч окрасил картину багрянцем. Занимался день двадцать седьмого февраля — годовщина поджога.

В 1999 году заново отремонтированное и частично перестроенное здание рейхстага стало местом работы бундестага — парламента объединённой Германии. Теперь оно увенчано стеклянным куполом, спроектированным знаменитым британским архитектором Норманом Фостером. Кусок стены с выбоинами от снарядов и надписями, сделанными советскими солдатами в мае 1945-го, демонстрируют туристам как местную достопримечательность.

А о пожаре 1933 года нет никаких напоминаний. И всё-таки следы остались, только переместились в иную сферу. Расследование поджога рейхстага продолжается. И так же, как в прошлом, далеко не все его участники озабочены установлением истины. Ведь не случайно родилась формула, утверждающая, что история — всего лишь политика, опрокинутая в прошлое. Есть, например, такой приём перекройки прошлого, как избавление от фактов, не укладывающихся в требуемую идеологическую схему. Поэтому иные современные авторы (в том числе и болгарские) описывают жизненный путь Георгия Димитрова, не упоминая о Лейпцигском процессе. Но не станем делать им рекламу.

События тех далеких лет принадлежат к числу драматических сюжетов, которые сохраняют в массовом сознании привкус тайны и потому побуждают историков, журналистов и писателей вновь и вновь обращаться к архивам и свидетельствам современников, сопоставлять факты, выдвигать свои версии случившегося и дискутировать. Поджог рейхстага и его последствия стали темой многочисленных исследований, документальных и художественных произведений, журналистских статей и очерков, телепередач, кинофильмов, рисунков, плакатов, живописных полотен, фотоальбомов. Из них можно скомпоновать три группы.