Стетсон Кеннеди - Я был в Ку-клукс-клане

— Чертовски остроумная идея! — хором откликнулись колумбийцы.

Люмис назначил день операции и отдал распоряжение пустить по улицам города радиофицированный грузовик, чтобы оповестить всех, что колумбийцы бросают вызов Дану Дюку и его расовым воззрениям и собираются устроить митинг на площади перед зданием суда в его собственном городе.

— Пусть устраивают! — рассвирепел Дюк, когда я сообщил ему эту новость. — Я предоставлю им свободу слова и даже позабочусь об освещении площади. Я знаю, как обращаться с этими ублюдками. Я им такой прием устрою, что они его долго не забудут!

— Люмис попросил меня прийти и помочь раздавать в толпе листовки.

— В таком случае держитесь поближе ко мне, — посоветовал Дюк. — Трудно сказать, чем все это может кончиться. Если начнется потасовка, вам заодно с вашими «друзьями» колумбийцами может попасть от моих людей.

— Да, неприятная перспектива, — заметил я.

— Но увиливать от участия в этом митинге вам тоже нельзя. Иначе вам придется распроститься с колумбийцами. Постарайтесь все время находиться у меня на виду. Если начнется свалка, я прикажу полицейскому вас арестовать, а потом освобожу. Это высоко поднимет вашу репутацию среди колумбийцев, и в то же время мне не придется раскрывать наши отношения перед моими людьми.

Так мы и договорились.

На митинг в Фэрберне пришло несколько сот человек. Я заметил, что среди них не было ни женщин, ни детей, и решил, что толпа явилась готовой к действиям.

Первым выступал Берк.

— Восемьдесят четыре года тому назад, — начал он, — на этой площади наши доблестные прадеды пулей и штыком боролись за великое дело… Мы, колумбийцы, представляем идеалы и расовую гордость этих воинов Конфедерации, мы стремимся продолжать эту славную борьбу. Наша цель — спасти Юг для белого человека!

Первые признаки того, что слушатели настроены отнюдь не в пользу колумбийцев, проявились, когда Берк сказал, глядя в упор на Дюка:

— Когда человек пожимает руку чернокожему, не значит ли это, что он симпатизирует чернокожим?

Ответом Берку было зловещее молчание. Берк повторил свой вопрос. И опять молчание. Берк поторопился закончить свою речь.

Вслед за Берком к микрофону подошел П. М. Адамс, один из престарелых последователей колумбийцев, в прошлом незадачливый актер на шекспировских ролях, ныне занимавшийся продажей в равнос детской обуви. Аудитория приняла его еще холоднее, чем Берка.

— Вы нуждаетесь в нас гораздо больше, чем мы в вас, — заявил Адамс слушателям. — Девяносто пять процентов белого населения Америки — лицемеры, беспечно взирающие на опасность, которой подвергается наша расовая целостность! Америка должна воскреснуть! Мы, колумбийцы, готовы умереть в борьбе с треклятой мразью! Мой бедный покойный отец, который в шестнадцатилетнем возрасте уже боролся за Конфедерацию, перевернулся бы в гробу, если б мог видеть, что происходит у нас в стране. Вы — трусы, иначе вы присоединились бы к нам, чтобы вместе с нами защищать белую расу! Раздавайте членские билеты!

В то время как несколько колумбийцев, и я в их числе, раздавали билеты, Дюк поднялся по лестнице и схватил микрофон. Он возвышался над толпой, подавляя ее богатырской мощью своей фигуры и силой своего незаурядного ума.

— Сограждане! — начал Дюк. — Как мэр города Фэрберн я предоставил этим колумбийцам свободу слова, а сейчас и сам хочу сказать несколько слов.

— Все, что вы здесь слышали, — продолжал он, — сплошная ложь. Наглая, трусливая ложь! Этот припадочный молокосос и это дряхлое ископаемое подлее трусливых собак, преследующих вора, укравшего цыпленка. Они похожи на птиц с длинной шеей, что встречаются около мельничных прудов в Южной Джорджии. Целый день они валяются в грязи, а когда завидят человека, поднимают крик, чтобы обратить на себя внимание. Так вот, колумбийцы — не что иное, как стая таких птиц в образе человеческом!

Я обращаюсь к вам как мэр Фэрберна. Мы с вами живем в тихом городке, где все уважают закон. Мы не хотим, чтобы наше спокойствие было нарушено этими прожженными авантюристами, которые пытаются запугать вас, чтобы потом предложить вам свою защиту по цене три доллара с человека. Единственное, что им нужно, это ваши деньги. Далее, как смеют они называть вас, достойных граждан, глупыми трусами?

И Дюк начал размахивать рисунком, где были изображены две параллельные молнии — эмблема гитлеровских эсэсовцев.

— Это эмблема нацистов, за победу над которыми многие американцы отдали свою жизнь, — объявил Дюк. — Сравните ее с молнией колумбийцев на листовках, которые они сейчас раздают, и вы поймете, за что они борются.

Слова Дюка взволновали толпу. Все стали поднимать листовки и разглядывать их.

Чтобы отбить удар, Люмис вытащил из кармана номер газеты «Питтсбург курьер» и стал метаться в толпе, выкрикивая:

— Взгляните сюда. Вот фотография Дюка в негритянской газете!

Слушатели были ошеломлены этой явной связью Дюка с неграми не в меньшей степени, чем связью колумбийцев с нацистами. Но Дюк снова завладел их вниманием.

— Этот молодой человек, который паясничал тут, как цирковой клоун, заявил, что я пожал руку негру. На самом же деле репортер, посланный газетой «Питтсбург курьер» на мою пресс-конференцию, был ирландским католиком. Берк — грязный человечишка, который не смеет смотреть честному человеку в глаза. У этих колумбийцев еще не обсохли пеленки! У них нехватит ума, чтобы определить мои расовые взгляды. Как официальное лицо, которому доверена защита законов, я убежден, что каждый гражданин нашей страны, подчиняющийся ее законам, имеет право на равную защиту.

Слушатели были в восторге от крепких словечек, которые употреблял Дюк. Я слышал, как один из них сказал: — Не хотел бы я угодить в лапы этого прокурора!

Берк, который, весь дрожа, стоял на лестнице здания суда, выступил вперед, надеясь взять реванш, и снова спросил слушателей:

— Что вы думаете о человеке, который пригласил на свою пресс-конференцию корреспондента негритянской газеты?

Дюк сорвал с себя пиджак и бросился вверх по лестнице, крича:

— Так ты говоришь, что это я пригласил корреспондента «Питтсбург курьер»?

Берк поспешно отступил от микрофона, бормоча что-то в свое оправдание.

Но как только Дюк спустился вниз, Берк снова спросил слушателей, что они думают о «человеке, который пожимает руку черномазому».

Дюк снова бросился вверх по лестнице с криком:

— Что ты, мерзавец, сказал?

На этот раз Берк попытался прочесть надпись под фотографией, но руки его так тряслись, что он едва мог удержать газету.

— Я что? Я ничего… — бормотал он. — Дело давнее…

Толпа стала проявлять признаки беспокойства.