Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Тем не менее по настоянию Керенского Временное правительство постановило: «Всех участвовавших в организации и руководстве вооруженным выступлением против государственной власти, установленной народом, а также всех призывавших и подстрекавших к нему, арестовать и привлечь к судебной ответственности как виновных в измене родине и предательстве революции» [1867] Цит. по: Ахун М., Петров В. 1917 год в Петрограде. Л., 1933. С. 67. . Приказ поступает… Половцову, немедленной отставки которого не состоялось. «Пальчинский вдруг приводит меня в кабинет Керенского и начинает его отчитывать, говоря, что он понятия не имеет о действительном ходе событий в Петрограде, что он ко мне несправедлив и т. д. К великому моему изумлению, Керенский смущенным молчанием встречает резкую отповедь Пальчинского, а затем подходит ко мне и извинительно протягивает руку». Но приказом Временного правительства в отношении большевиков Половцов не слишком доволен. «Единственное правильное решение было бы покончить с ними самосудом, что при данном настроении солдат и юнкеров очень легко устроить… Офицер, отправляющийся в Териоки с надеждой поймать Ленина, меня спрашивает, желаю ли я получить этого господина в цельном виде, или в разобранном… Отвечаю с улыбкой, что арестованные очень часто делают попытку к бегству» [1868] Половцов П. А. Дни затмения. С. 159–160, 161–162. .

А впереди была ночь больших перемен — на 7 июля. Керенский подтверждал: «Те двадцать четыре часа, которые я провел тогда в Петрограде, и особенно бессонная ночь 7 июля, никогда не изгладятся из моей памяти. Я застал князя Львова в состоянии ужасной депрессии. Он лишь ожидал моего приезда, чтобы выйти из правительства… И в тот же день поздно вечером из Ставки поступило первое краткое сообщение о том, что немцы прорвали фронт 11-й армии в районе Калуша и что мы беспорядочно отступаем» [1869] Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. С. 204. .

В полночь «с этой телеграммой в руках я вошел в зал, где собралось Временное правительство. Представители Совета еще его не покинули. С большим трудом держа себя в руках, я громко прочел телеграмму от начала до конца и спросил делегатов Совета:

— Думаю, вы больше не возражаете против арестов?

Никто не решился ответить. Но молчание было красноречивей любого ответа» [1870] Керенский А. Ф. Русская революция 1917. С. 224. .

Для восстановления порядка в столице ВЦИК назначил комиссию в составе Авксентьева и Гоца, которые вместе с назначенными Временным правительством Скобелевым и Лебедевым предложили «немедленно приступить к аресту лиц, руководивших восстанием. Таким образом, правительство революционной России впервые вступило на путь применения репрессий против установленного демократического порядка» [1871] Церетели И. Кризис власти. С. 230. .

Но согласившись на репрессии против большевиков и на объявление «революции в опасности», ВЦИК Советов одновременно потребовал «безотлагательно осуществить мероприятия, указанные в решениях съездов Советов, направленные к уничтожению всех остатков старого строя, к утверждению демократической республики, к проведению неотложных мероприятий в области земельного и рабочего вопросов, к развитию местного самоуправления для подготовки выборов в Учредительное собрание». Особенно настаивая на трех пунктах: провозглашении республики, роспуске Думы и сохранении Чернова в составе правительства, Советы предлагали будущему правительству программу, состоящую исключительно из тех вопросов, которые являлись конфликтными при прежнем.

Одновременно напомнил о своем существовании Временный комитет Государственной думы, заявив, что тоже «имеет право, укрепленное прецедентами, участвовать в назначении нового правительства». ВКГД предупреждал об опасном сужении политической опоры власти в случае нарушения ранее согласованных принципов создания коалиционного правительства. Однако, замечал Милюков, «оставшиеся у власти министры — и прежде всего руководящая группа их, Керенский, Некрасов, Церетели, Терещенко — и теперь не хотели соблюдать этих условий. Желая сохранить принцип коалиции, они, более чем когда-либо, распоряжались по-хозяйски портфелями, подбирая людей для себя удобных и устраняя неподходящих» [1872] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 213–214. .

На очереди теперь был уход князя Львова. Многие, как и Керенский, писали о его добровольной отставке. Да, но его к отставке активно и сознательно подталкивали — радикализмом требований Совета, а точнее, его «звездной палаты». Суханов был уверен, что «Керенский был прямым или косвенным инициатором левой кампании против Львова… Керенский в это время был убежден, что ему пора стать главой государства… Благодаря давлению слева должны начаться новые пертурбации в министерстве, и тут Керенскому не миновать поста премьер-министра… Керенский приехал и толкнул «звездную палату» на путь немедленных перемен в структуре власти… А в результате — совместная кампания изнасилования главы правительства» [1873] Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 4. М., 1991. С. 357, 358 .

Как только утром 8 июля министры-социалисты предъявили свою программу, министр-председатель заявил о невозможности к ней присоединиться. «Ввиду явного уклонения ее от непартийных начал в сторону осуществления чисто партийных социалистических целей, в особенности в тех частях ее, которые раньше ставились на решение Временного правительства и против которых я неоднократно высказывался».

Против провозглашения республики или уничтожения Госдумы до Учредительного собрания выступали и другие члены кабинета. Но Милюков заметил нечто странное. «Когда кн. Львов ставил свой кабинетный вопрос, все эти требования признавались ультимативными со стороны министров-социалистов и конфликтными не для одного кн. Львова, а и целой группы министров. Но после того, как кн. Львов ушел, Церетели тотчас же уступил министрам-несоциалистам по двум вопросам из трех: о роспуске Думы и провозглашении республики… По третьему вопросу, об участии Чернова, борьба, как увидим, продолжалась внутри министерства. Выходило, как будто уход кн. Львова был нужен для его коллег, немедленно поделивших его наследство» [1874] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 214–216. . Здесь с Милюковым трудно не согласиться. Князя довольно жестко подтолкнули к отставке. Керенский, почувствовавший вкус власти и упоенный аплодисментами, не нуждался в некогда авторитетной ширме.

Войтинский утверждал: «Единственным кандидатом на пост председателя правительства был Керенский. Портфель министра внутренних дел — не помню, по чьей инициативе, — предложили Церетели, и он без колебаний принял на себя эту неблагодарную роль, меньше всего соответствовавшую его наклонностям и способностям» [1875] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 183. . Некрасов удовлетворился портфелем заместителя министра-председателя. Чернов в правительстве остался. Бьюкенен со слов Терещенко записал в дневник: «Кадеты… выставили как условие своего участия в правительстве отставку Чернова, активное продолжение войны и независимость правительства от Совета.