Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

— Всему этому, — сказал я Терещенко, — я сочувствую от всего сердца.

Первое условие оказалось неприемлемым, так как Керенский опасался, что вынужденная отставка Чернова лишит его поддержки со стороны социалистов-революционеров» [1876] Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. С. 315. .

Основой деятельности нового правительства, которое будет создано еще не скоро, стала его декларация от 8 июля. Правительство верило, что кризис — «к выздоровлению, а не к смерти», и обещало действовать «с энергией и решительностью на оба фронта — против «анархических и контрреволюционных покушений». Солдаты должны «бодро идти в бой», поскольку «ни одна капля крови не прольется ради аннексий и контрибуций». Давался ряд несбытных обещаний: созвать в августе союзную конференцию, пригласив туда «представителей русской демократии», повести выборы в Учредительное собрание 17 сентября. Предполагалось уничтожить сословия, упразднить гражданские чина и ордена. Экономический совет и Главный экономический комитет приступят наконец к работе и создадут «общий план организации народного хозяйства и труда» и разработают меры «по контролю промышленности». «Вся земля с недрами, водами и лесами должна быть изъята из товарного обращения, распоряжение землей должно принадлежать всему народу». Ничего нового.

Кроме того, уход главного «министра-капиталиста» — князя Львова — теперь делал мишенью оппозиции уже не исчезающую «капиталистическую» часть Временного правительства, а его целиком. Тем более что остававшиеся «министры-капиталисты» — «ни Вл. Львов с Годневым, ни Некрасов с Терещенко не представляли в правительстве никого, кроме самих себя» [1877] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 216–217. . А дальнейшее формирование кабинета застопорилось. И это в дни настоящей военной катастрофы.

Возобновление военных действий на сей раз было продиктовано логикой германского Верховного командования. Гинденбург опасался, что «если сразу не ответить на наступление Керенского контрнаступлением, то в России вновь окончательно и безоговорочно возьмут верх сторонники продолжения войны» [1878] Гинденбург П. фон. Из моей жизни. М., 2013. С. 218. . Пользуясь пассивностью англо-французских войск на Западном фронте, германское командование перебросило на восток 13 германских и 3 австро-венгерские дивизии [1879] Мировые войны ХХ века. Кн. 1. Первая мировая война. Исторический очерк. М., 2005. С. 211. .

После основательной подготовки, которую задерживали только ливневые дожди, как рассказывал генерал Гофман, рано утром 6 июля «наступление началось. Главный удар наносили 1-я и 2-я гвардейские дивизии и 5-я и 6-я пехотные дивизии под начальством генерала Катена… Благодаря отличной артиллерийской подготовке, выполненной подполковником Брухмюллером, прорыв вполне удался на протяжении 20 километров, и первый день наступления продвинул нас на 15 километров за неприятельские линии» [1880] Гофман М. Главный противник — Россия. М., 2015. С. 173–174. . Людендорф напишет: «Тактический контрудар превратился в крупную операцию» [1881] Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. М., 2005. С. 435. .

Пресса описывала происшедшее с российской стороны 8 июля: «Отступление наших войск на тарнопольском направлении походило вчера на паническое бегство… В городе невообразимая паника. Всю ночь продолжалась хаотическая эвакуация учреждений. Поезда уходят перегруженные пассажирами, служащими «Красного Креста», земского союза в разных тыловых, общественных и военных организаций. Большинство бежит пешком и на телегах. Отступление нашей армии продолжается с прежней поспешностью. Огромные банды дезертиров громят в городах и местечках магазины и дома мирных жителей. Бедствие, вызываемое отступлением, колоссально» [1882] Русское слово. 1917. 9 июля. № 155. .

Генерал Врангель был в ужасе: «Демократизированная армия», не желая проливать кровь свою для «спасения завоеваний революции», бежала, как стадо баранов» [1883] Врангель П. Н. На трех войнах. М., 2013. С. 122. .

Девятого июля комитеты и комиссары 11-й армии телеграфировали Временному правительству «всю правду о совершившихся событиях»: «Начавшееся 6 июля немецкое наступление на фронте 11-й армии разрастается в неизмеримое бедствие, угрожающее, быть может, гибелью революционной России. В настроениях частей, двинутых недавно вперед героическими усилиями меньшинства, определился резкий и гибельный перелом. Наступательный порыв быстро исчерпался. Большинство частей находится в состоянии все возрастающего разложения. О власти и повиновении нет уже и речи, уговоры и убеждения потеряли силу — на них отвечают угрозами, а иногда и расстрелом. Были случаи, когда отданное приказание спешно выступить на поддержку обсуждалось часами на митингах, почему поддержка опаздывала на сутки. Некоторые части самовольно уходят с позиций, даже не дожидаясь подхода противника… На протяжении сотни верст в тыл тянутся вереницы беглецов с ружьями и без них — здоровых, бодрых, чувствующих себя совершенно безнаказанными. Иногда так отходят целые части… Положение требует самых крайних мер» [1884] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 498–499. .

11-я армия, обладая огромным превосходством перед противником в живой силе и технике, безостановочно откатывалась назад. Гинденбург имел все основания быть довольным: «Наша операция застает русские войска мало готовыми к обороне и изнуренными предшествующим наступлением… Весь наш Восточный фронт в Галиции, вплоть до самых Карпат, на юге приходит в движение и устремляется за отступающими вражескими войсками» [1885] Гинденбург П. фон. Из моей жизни. С. 219. .

«Демократический» Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Алексей Евгеньевич Гутор «впал в отчаяние и прострацию». На его место был предложен Корнилов. «Хотя призрак «генерала на белом коне» витал уже в воздухе и смущал душевный покой многих, — писал Деникин. — Брусилов сильно противился этому назначению. Керенский минуту колебался. Но положение было катастрофическим. А Корнилов смел, мужественен, суров, решителен, независим и не остановится ни перед какими самостоятельными действиями, требуемыми обстановкой, и ни пред какой ответственностью» [1886] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 529. .

В первый же день командования фронтом Корнилов — 8 июля — издал приказ: «Самовольный уход частей я считаю равносильным с изменой и предательством, поэтому категорически требую, чтобы все строевые начальники в таких случаях, не колеблясь, применяли против изменников огонь пулеметов и артиллерии. Всю ответственность за жертвы принимаю на себя, бездействие и колебание со стороны начальников буду считать неисполнением их служебного долга и буду таковых немедленно отрешать от командования и предавать суду» [1887] Цит. по: Бондаренко В. В. Лавр Корнилов. С. 55. . Спешно формировались заградотряды из бойцов ударных батальонов и юнкеров, которым разрешалось расстреливать мародеров и дезертиров.