Николай Бурденко - Военный госпиталь. Записки первого нейрохирурга

Насколько это произвольно, мы сейчас увидим.

Если мы посмотрим на эти деления и составим два других деления — процент смертности и осложнений по лечебным учреждениям, то мы увидим ясно, насколько произвольно это деление. Общая смертность была 64 человека — 6,1 %.

По лечебным учреждениям она распределится так.

Если мы будем сопоставлять приведенные таблицы, то получим, что в тех госпиталях, где группа тяжело отравленных и абсолютно, и относительно велика, процент смертности ничтожен; наоборот, где эта группа была мала, процент смертности относительно и абсолютно велик.

Такова же система и учреждений Красного Креста.

В Георгиевский госпиталь № 2 поступают 64 ходячих, на следующие дни умирает 5 человек, давая 7,8 % смертности. Таким образом, в госпитале № 1 на 22,9 % тяжелых отравлений смертность — 3,2 %, в № 2 на 4 % тяжелых отравлений — смертность 3,8 % при незначительном числе легочных осложнений, вдвое меньшем сравнительно с госпиталем № 1; такое же отношение между госпиталями № 3 и № 4 к госпиталю № 1.

Терапия по лечебным учреждениям была проведена также крайне разнообразно, хотя, главным образом, если не исключительно, симптоматологическая.

Были попытки лечить и каузально, если можно так выразиться. Когда пришлось читать в отчетах врачей обоснование терапии, как, например, кровопусканий, вливаний растворов соды, солевого раствора, кровопусканий одновременно с внутривенным и подкожным вливанием, назначения тех или других щелочей и медикаментов — то не можешь отрешиться от впечатления, что в терапии был сильно выражен элемент эмпиризма.

Иначе не могло и быть. Современное состояние вопроса о сущности газоотравления страдает в значительной мере неопределенностью.

Так, прежде всего вопрос о действии газа — попадает ли он непосредственно в систему кровообращения или не попадает (респирабельность и ирреспирабельность).

По мнению одних авторов, он может насыщать кровь легочных альвеол, но мнению других, этого не бывает: например Леман, один из экспериментаторов, впервые изучивший действие хлора, доказал, что хлор поступает в кровь и дает определенные явления со стороны центральной нервной системы. Этому, по-видимому, противоречат опыты Шефера. Р. Бошем положительно отрицает для прижигающих газов возможность всасывания. К этим последним мнениям примыкает профессор Круглевекий, а Андреев допускает, наоборот, вероятность всасывания. Я далеко не могу, по условиям работы на фронте, исчерпать литературно весь материал. Патологоанатомичеекие исследования тоже, по нашему мнению, не дают ясных исчерпывающих указаний на эти вопросы: при анализе столь обычного при газоотравлении тромбоза указывается на изменение элементов крови — пластинок Бицоцеро (Bizzozero), изменения эндотелия, на возможность повреждения эндокарда, венечных сосудов и нервно-мышечного аппарата сердца. Все это возможно и, может быть, более чем вероятно, но ясных доказательств этому пока не дано. Есть одно еще обстоятельство, которое стоит вопросом. При газовом отравлении, по общему признанию, резко изменяется кровь: она сгущается, меняется ее вязкость, увеличивается способность свертывания. Но при всем том она не дает настолько резких морфологических изменений, чтобы можно было говорить о непосредственном действии яда, резервированного в легких.

Мы имеем в исследованиях Белова, Игнатовского, Круглевского, Вострова, Соловцовой, проф. Б. И. Словцова указания на нормальный состав крови, но одновременно с тем большинство указанных авторов говорит, что газ вредно действует на красные кровяные тельца — от ослабления стойкости до разрушения (Словцов, Черневская, Вершинин, Пожариский). Блинчиков опубликовал статью, в которой указывает на увеличение форменных элементов крови. Давая объяснения эритроцитоза, Блинчиков отрицает возможность объяснения этого явления пониженным разрушением, он допускает два других — одно сопутствующее расстройству сердечной деятельности там, где оно есть, другое телеологическое: «Действительное новообразование цветных элементов крови… и данном случае происходящее потому, что организм, попадая в атмосферу, насыщенную удушающим газом и бедную в силу этого кислородом, в целях возможно большего захвата этого последнего увеличивает число своих красных кровяных шариков».

Но патологическая анатомия не дала указаний на явления, обычные при усиленном распаде красных кровяных шариков. Этот факт такой же, как и тот, что морфологических изменений, резких и бесспорных, мы не находим, а между тем известен также и тот факт, что красные кровяные тельца проходимы для целого ряда электроотрицательных ионов кальция. [Моравиц (Morawitz)]. Об изменениях пластинок патологическая анатомия заключает только но наклонности крови к свертыванию, о чем заключают по находкам тромбов, но «тромбоз сам по себе не имеет ничего общего с свертыванием крови… Наиболее опытные патологи [особенно Шморль (Schmorl)] придерживаются того взгляда, что тромбоз должен быть принципиально отделен от свертывания» (Моравиц).

Между тем, все эти вопросы чрезвычайно важны для терапии: с точки зрения того или иного учения о резервировании газа можно приветствовать советы о кровопусканиях или их отрицать.

Второй вопрос: где резорбируется газ, resp. газы, какова их дальнейшая судьба? Как мы видели выше, по мнению одних авторов, он может циркулировать. Возможно, что он, как электроотрицательный ион, попадает в красный кровяной шарик и отдается тканям, имеющим большое сродство к нему — по мнению некоторых, например, мозговой ткани, особенно белому веществу мозга, — или хлор сейчас же дает альбуминаты хлора и хлорноватистые соли (полиурия у газоотравленных лошадей).

Если случится последнее, то терапия должна идти в направлении нагрузки организма щелочами; может быть, в этом случае можно и оправдать рискованную терапию в виде подкожного вливания 6 г двууглекислого натра на 1 кг воды, практикуемую некоторыми врачами.

Или с хлором произойдет то, что нам приходится наблюдать при лечении хирургических ран по Каррелю (Carrel) и Грюэ (Gruet): хлор, вытесняя водород в протеиновых телах, образует хлорамины.