Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Как бы гладко и впечатляюще ни проходили первые собрания, вскоре между Меккельбургами и Грёнингом появились существенные разногласия. Рене часто поражало, как быстро может измениться атмосфера вокруг целителя. Она описала лечебный сеанс, когда комната «воняла пóтом и больными людьми» и казалось, дышать было «уже нечем». Затем появился Грёнинг. «Больные пришли в возбуждение» под его «магнетическим» взглядом. Однако всего через несколько мгновений, по словам Рене, «все изменилось» снова. Недужные перестали испытывать возбуждение. Грёнинг «стоял посреди комнаты», все замерли и молчали. «Некоторые больные начали дрожать», — записала Рене. «Спокойно, держа руки в карманах», Wunderdoktor переводил взгляд с одного пациента на другого, на третьего. «Можно было услышать, как пролетает муха, — рассказывала Рене. — Все находились под его чарами, он заворожил всех нас своим взглядом». Затем, столь же внезапно, он «метнулся в сторону, сделал энергичный жест… и пошел прямо к одному больному», как будто «этот человек притянул его». Через несколько мгновений Грёнинг снова изменился и «стал болтать то с одним, то с другим свободно и непринужденно» [436] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, Renée Meckelburg, «Tatsachenbericht», 492. .

Столь же потрясающим, как влияние Грёнинга на людей, казалось Меккельбургам его отношение к деньгам. До встречи с Отто Грёнинг не брал деньги за лечение — по крайней мере напрямую [437] StAM, Staatsanwaltschaft 3178/4, «Eingestellt in Richtung gegen Bruno Gröning et al.», January 18, 1951. . С первых дней в Херфорде, когда семья Хюльсманов попросила его приехать и поселиться у них, он существовал главным образом за счет приглашений и подарков. Он и его персонал становились гостями всюду, куда бы ни приехали [438] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, Renée Meckelburg, «Tatsachenbericht», 499. . Через несколько месяцев после отъезда целителя из Розенхайма соседние общины все еще пытались заставить Лео Хаварта оплатить долги за то время, когда Грёнинг гостил на «Рысистой ферме» [439] Stadtarchiv Rosenheim OAH 24, недатированное письмо от Лео Хаварта в местный совет Хаппинга, без даты (предположительно, март — апрель 1950 г.). . Однако денежный вопрос был более глубоким: Грёнинг — что было для Отто и Рене Меккельбургов необъяснимо — попросту относился к ним не так, как они ожидали. Он не только отказывался брать деньги за свою работу, но даже не хотел прикасаться к ним, разве что для того, чтобы отдать. Это, вероятно, было связано не столько с аскетическим характером, сколько, попросту говоря, с магией. Про народных целителей в Германии было известно, что они отказываются брать деньги из страха, что это повредит их способностям [440] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, Renée Meckelburg, «Tatsachenbericht», 526. Jungbauer, Deutsche Volksmedizin , 67. .

Однако, хотя деньги в руки и не брали, их, безусловно, тратили: Грёнинг подписывал счета в отелях и барах и ожидал, что их оплатят другие. По замечанию Рене, «он не знал, чем отличаются пятьдесят пфеннигов от тысячи марок». Говорят, однажды Грёнинг попросил Отто купить одной из своих спутниц автомобиль, «как ребенок» просит «игрушечное ружье или… модель поезда на Рождество», по выражению Рене. Он вылечил зубы и был так доволен результатом, что захотел заплатить сверху [441] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, Renée Meckelburg, «Tatsachenbericht», 526. . В Херфорде страждущие по доброй воле оставляли пожертвования в вазе для фруктов, стоявшей на столе в доме Хюльсманов. Иногда Грёнинг, по воспоминаниям, вытаскивал из этой вазы горсть наличности для своих самых нуждающихся пациентов [442] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/2, 365, Vernehmungsniederschrift, Helmut Hülsmann, July 20, 1950; Herford city director Fritz Meister reported something similar: KAH, S10/270, «Wunderheiler» Bruno Gröning (Akten des Hauptamtes, 1949–1950), 250, Oberstadtdirektor Meister an den Herrn Regierungspräsidenten Detmold, September 26, 1949. .

Отто полагал, что это должно измениться [443] StAM, Staatsanwaltschaft 3178/4, «Eingestellt in Richtung gegen Bruno Gröning et al.», January 18, 1951. . Ищущие исцеления должны будут платить или хотя бы делать пожертвования ассоциации. Эти деньги позволили бы вести работу организации: делать инвестиции, открывать лечебные центры. Однако желание Меккельбургов подобным образом «навести порядок» в делах Грёнинга имело и другие аспекты. По воспоминаниям многих, Грёнинг был непредсказуем и его часто швыряло из стороны в сторону. Он любил пропустить стаканчик; он кутил. Однажды вечером в херфордской гостинице случилась большая вечеринка, во время которой было выпито много джина штейнхегер. В какой-то момент, по словам Рене, Грёнинг потянулся через стол и предложил ее мужу: «Зови меня Бруно». Отто неприятно поразила фамильярность этого жеста. «Поможешь мне в моей важной работе?» — будто бы потребовал Грёнинг, на что Отто Меккельбург ответил: «Если будете делать все как положено, тогда да. Если нет, я сверну вам шею, поскольку вы не заслуживаете доверия, которое питают к вам тысячи людей». Побледнев, Грёнинг парировал: «Никто не может свернуть мне шею!» Он был уже очень пьян и скоро отключился. Через полчаса, вспоминала Рене, он проснулся и, вроде бы протрезвевший, предложил пойти в дом Хюльсманов с непочатой бутылкой штейнхегера [444] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, Renée Meckelburg, «Tatsachenbericht», 504–5. .

По словам Рене, Грёнинг бывал капризным или «ребячливым» [445] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, Renée Meckelburg, «Tatsachenbericht», 489, 512. . Он ввязывался в драки и часто опаздывал. Напивался с полицейскими и затем дарил им бутылки шнапса [446] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/1, 123. Vernehmungsniederschrift, June 27, 1950. . Он раздавал шарики из фольги в барах, где звезды кабаре пели ему песни вроде шлягера «Моя Роза родом из Богемии» [447] «Gröning in der Roxy-Bar», газета неизвестна, дата отсутствует, предположительно 1949–50 гг. Вырезка находится в: Stadtarchiv München, 167/14, Personen, Gröning, Bruno, Wunderdoktor. . Его привычки также внушали беспокойство. «Мне много не надо, я очень скромен, я ем немного, разве что пью кофе, — по воспоминаниям, говорил Грёнинг. — Единственное, что мне действительно нужно, — это сигарета». Действительно, по наблюдениям Рене, он питался беспорядочно: два-три дня мог вообще ничего не есть, кроме огромного стакана взбитых яиц или сливок. Ежедневно принимал душ, но имел единственный комплект одежды, который тщательно стирал каждый вечер, развешивая на батарее, чтобы высушить. Рене пыталась избавить Грёнинга от подобных привычек. Она утверждала, что под ее влиянием он начал бриться и тщательнее следить за волосами и что она научила его — как ребенка, по ее выражению, — «есть нормально», попутно благопристойно наставляя его по поводу «внутреннего мира» женских «нежных чувств» [448] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, Renée Meckelburg, «Tatsachenbericht», 512, 515, 517–18. .

Дело в том, что женщины были весьма больной темой. У Грёнинга, судя по всему, были отношения со многими. Супруги Меккельбург высказались в заявлении в полицию, что Грёнинг распутник, и не они одни утверждали подобное. Пресс-секретарь Эрнст Хойнер дошел до того, что охарактеризовал Грёнинга как «неполноценного во всех этических отношениях» [449] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/3, 439, Ernst Heuner, «Das war Bruno Gröning». . Няня Дитера Хюльсмана, молодая женщина, даже предъявила Грёнингу обвинение в изнасиловании [450] StAM, Polizeidirektion 15558, 54. Abschrift, Kriminalpolizei Herford an das Polizeipräs. München, betr.: Ermittlungen in Sachen Bruno Gröning, September 9, 1949. . (Впоследствии, как выяснится, она вышла замуж за бывшего менеджера Грёнинга Эгона Шмидта.) Говорили, что эти действия стояли за решением Шмидта раскрыть графу Золтикову то, что он знал о Грёнинге, в том числе подробности интрижки между Грёнингом и Аннелизе Хюльсман, матерью Дитера [451] «Schenk mir ein Pferdchen», Der Spiegel , 8. . Именно из-за откровений Шмидта о чудо-докторе газеты запестрели аршинными заголовками, когда слава Грёнинга достигла пика — во время его пребывания в Мюнхене.