Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 1: Греция

Третий эпизод мифа – «судьба Иама». Три его куска, выделенные здесь абзацами, естественно следуют друг за другом как действие, немедленный результат этого действия и дальнейший результат этого действия; последний из них влечет за собою четвертый кусок, как бы эпилог, дающий перспективу будущего и подводящий к переходу от мифологического отступления обратно к основной хвалебной части.

( 4 антистрофа , 71) С тех самых пор многославен меж эллинами род Иамидов: (72) сопутствуемый обилием, чтящий доблесть, шествует он по видному пути. (73) Каждое их дело – свидетельство тому; и завидуют хулящие мужу, кому вскачь на двенадцатом кругу первому по чести излила Харита славную свою красоту.

(77) Если предки, Агесий, матери твоей у граней Киллены ( 4 эпод ) подлинно дарили в благочестии своем многие и многократные заклания (79) ради милости Эрмия, вестника богов, в чьей руке – состязание и жребий наград, возлюбившего Аркадию, славную мужами, – (80) то это он и тяжко грохочущий родитель его довершают твою славу, о сын Сострата.

Возврат от мифологической части к хвалебной плавный, без отбивки: «с тех самых пор», «так и теперь» (καὶ νῦν) – характерные формулы такого перехода. Хвалебная часть продолжает ту же тему, которая была перебита мифом, – хвалу роду. Хвала роду подается с двух заходов: «от людей» (71 сл.) и «от богов» (77 сл.); в концовках обоих кусков хвала роду дополняется повторной хвалой победителю. Во втором куске этот вспомогательный мотив подчеркнут двукратным обращением во втором лице с двукратным повторением именования героя.

(82) Певучий оселок – на языке у меня, слава его льется чудными дуновениями навстречу воле моей. (84) Мать моей матери – цветущая Метопа из-под Стимфала: ( 5 строфа ) она родила Фиву, хлещущую скакунов, Фиву, чью желанную влагу я пью, пеструю хвалу сплетая копьеносным бойцам.

(87) Возбуди же, Эней, сопоспешников твоих: первым чередом воспеть девственницу Геру, а вторым – попытать, не избудет ли правда речей моих старую брань – «беотийская свинья»? (90) Ты – верный мой гонец, ты – скрижаль прекраснокудрых Муз, ты – сладкий ковш благозвучных песнопений.

Поэтическое отступление – рассуждение от первого лица о своей поэзии. Оно распадается на два куска: «об источнике песен» (82 сл.) и «о передатчике песен» (87 сл.); оба идут от первого лица, но второй дополнительно подчеркивается обращением во втором лице. Это создает оттяжку и напряжение, подготавливающие переход к заключению оды.

( 5 антистрофа , 92) …и тебе я велю: помянуть Сиракузы, помянуть Ортигию, где, скипетром чист и мыслями прям, правит Гиерон, чтущий Деметру, одетую в багрец, и торжество ее дочери о белых конях, и мощь Зевеса Этнейского. (96) Ведом он и струнам, и сладкоречивым напевам…

Последний раздел хвалебной части: после хвалы победителю и хвалы его роду хвала его городу и, так как в городе этом монархия, правителю этого города. Переход от поэтического отступления к этой хвале плавный, особенно ощутимый после его отрывистого зачина в стк. 82.

(97) …пусть же его блаженства не тревожит крадущееся время;

(98) пусть он примет в желанном добросердечии своем шествие Агесия ( 5 эпод ) от стен Стимфалы, матери аркадийских стад, с родины на родину: (100) хороши два якоря быстрому кораблю в бурную ночь – да прославит милующий бог и эту, и ту! (103) Властвующий над морем супруг Амфитриты с золотым веретеном, прямому кораблю дай беструдный путь, (105) чтоб расцвел благоуханный цвет моих песен!

Заключительное обращение – моление о будущем: о Гиероне (краткое, переходное), к Гиерону и к богу; предпоследнее подчеркнуто сентенцией, последнее – высказыванием от первого лица. Моление – обычный сигнал конца эпиникия (по традиции, идущей от гимна); иногда, конечно, и он бывает ложным, но здесь он верен: ода кончается.

Мы видим: перед нами симметрично построенное произведение, между двумя хвалебными частями вдвинута мифологическая. Хвалебные части разработаны в основном с помощью поэтики выделений, мифологическая – с помощью поэтики расчленений. По объему мифологическая часть занимает около 40% текста (43 стиха из 105), по положению – самую его середину со слабым сдвигом к началу (до нее 27 стихов, после нее 35 стихов). Каждая из трех частей тоже имеет тенденцию к симметричному строению: мифологическая часть состоит, как мы видели, из трех эпизодов (7+22+14 стихов), в середину начальной хвалы вставлен мифологический пример, а в середину последней хвалы – поэтическое отступление. Такая склонность к симметрии в большей или меньшей степени замечается почти всюду у Пиндара. Были предположения, что она восходит к концентрическому построению древнейшей формы греческой хоровой лирики – терпандрова нома, в котором, по словам античных грамматиков, различались следующие части: «зачин», «послезачинье», «поворот», «сердцевина» (аналогична мифологической части?), «противоповорот», «печать» (поэтическое отступление перед концом?), «заключение». При желании, действительно, по этим рубрикам можно разложить почти все Пиндаровы оды 26 26 Metzger F. Pindars Siegeslieder. Lpz., 1880. , но натяжки здесь неизбежны.

Наш разбор эпиникия Ол. 6 никоим образом не полон. Мы сосредоточивались исключительно на тех средствах, которыми достигается в эпиникии разнообразие, а не на тех, которыми достигается единство. Если изучать в эпиникии его единство, то направление исследования возможно двоякое. Во-первых, можно детализировать черты симметрии в расположении элементов эпиникия: можно добавить к тому, что было перечислено выше, перекличку именований героя между первой и последней частями, перекличку вспомогательных обращений к Финтию и к Энею, перекличку мифологических упоминаний об Адрасте и Амфиарае с мифологическими именами Гермеса и отца его и т. д. Во-вторых, можно детализировать черты однородности в самих элементах эпиникия 27 27 Norwood G. Pindar. Berkeley, 1945. : так, было, например, отмечено, что наша ода насыщена парными мотивами: герой ее – сын двух родин, он атлет и жрец, его божественные предки – Посейдон и Аполлон, о славе его пекутся Финтий и Эней и т. д. 28 28 Gildersleeve B. L. Pindar: the Olimpian and Pythian odes. Ed. 2. N. Y., 1890. Чем больше будет собрано таких наблюдений, тем более индивидуально своеобразным обрисуется каждый эпиникий с его «связью мыслей». Традиция таких исследований очень давняя, комментаторами Пиндара здесь накоплен большой опыт еще в XIX веке, и последние монографии об отдельных одах Пиндара могут считаться образцовыми 29 29 Bandy E. L. Studia Pindarica, I–II. Berkeley, 1962; Burton R. W. B. Pindar’s Pythian odes. Oxford, 1962; Thummer E. Pindar: die Isthmische Gedichte, I–II. Heidelberg, 1968–1969; Young D. C . Three odes of Pindar. Leiden, 1971. .

Если же изучать в эпиникии его разнообразие, а единство понимать не как единство индивидуального и неповторимого произведения, а как единство целой совокупности произведений, построенных по общей схеме, присутствующей в сознании читателя или слушателя, то направление исследования будет иным. Здесь нужно будет подсчитывать частоту выделений каждого рода и отступлений каждого рода на каждой композиционной позиции в последовательности текста оды, а также выявлять их взаимозависимость: какой мотив в начальной части стихотворения вызывает другой мотив в конечной части стихотворения? Чем больше будет собрано таких наблюдений, тем отчетливее обрисуется картина читательских (слушательских) ожиданий, реализуемых или не реализуемых каждым отдельным текстом; а именно такая система ожиданий и представляет собой структуру жанра. Таких исследований в литературе о Пиндаре неожиданно мало. Понятиями «хвала победителю», «миф», «моление» и пр., разумеется, оперировали и старые комментаторы, но в систему их привел лишь В. Шадевальдт уже в XX веке 30 30 Schadewaldt W. Der Aufbau des pindarischen Epinikion. Halle, 1928. ; анализ отдельных категорий такого рода по целым группам од дали некоторые его ученики и продолжатели 31 31 Illig L. Zur Form der pindarischen Epinikion. Berlin, 1932; Gundert H. Pindar und sein Dichterberuf. Frankfurt a. M., 1935; Kambylis A. Anredeformen bei Pindar // K. I. Charis. Vouvoris. Athenis, 1964. P. 95–199 (нам недоступно); Kohnken A. Die Funktion des Mythos bei Pindar. Berlin, 1971. , а учитывать позицию отдельных мотивов в тексте, взаимную их обусловленность систематически стал лишь автор одной из самых недавних книг о Пиндаре Р. Гамильтон 32 32 Hamilton R. Epinikion: general form in the odes of Pindar. The Hague; Paris, 1974. .