Виктор Темушев - Русско-литовское пограничье. Гомельская земля в конце XV — первой половине XVI в.

«Переговорив» с великим князем, бояре решили соглашаться на условия послов, так как «порвати с ними прибытка не будет, толко с ними валчити» [601] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 101; АЗР. Т. II. № 175. С. 294–295. . Вернувшись, они произнесли все те слова, которые уже звучали из уст послов в качестве условий перемирия на пять лет. Московская сторона бралась составить списки, с которых после обсуждения с литовской делегацией была бы составлена перемирная грамота [602] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 101; АЗР. Т. II. № 175. С. 295. .

Через два дня приготовленные списки были прочитаны послам. Яну Юрьевичу показалось «нечто нам неразумно и невнятно в тех списках». На просьбу же дать обсудить списки на подворье была оформлена только выпись неясных фрагментов грамоты. Она представляла собой перечисление гомельских волостей и сел, записанных ранее в перемирных грамотах в московскую сторону. При этом выяснилось, что три волости (Маслов и Крюков десятки, Олучичи) не были записаны никому, а «держат их силно в великого князя сторону». Литовским послам было предложено поступиться этими волостями [603] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 102; АЗР. Т. II. № 175. С. 295. .

16 февраля послы сразу прошли в палату к боярам, не захотев терять время на протокольную встречу с великим князем. На вопрос бояр, что они «уразумели в тех спискех», последовал перечень тех волостей и сел, которые будто бы неправомерно были записаны в московскую сторону: Попова Гора, Дроков, ряд чечерских и пропойских сел, Крюков десяток, Олучичи, Маслов десяток [604] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 102–103; АЗР. Т. II. № 175. С. 296. . Послы явно провоцировали негативную реакцию московской стороны, ведь, как и заявили в ответ бояре, те волости и села еще со времени Ивана III были записаны за Москвой. Заявление послов было отчасти справедливо. Перечисленные волости и села тянули ранее к Кричеву, Чечерску и Пропойску. Однако уже в четырех московско-литовских договорах (включая и договор 1508 г. о вечном мире) почти все они (за исключением трех выпавших из поля зрения составителей грамот волостей и некоторых сел) были признаны частью Московского великого княжества.

Послы намеревались записать спорные территории к Гомелю, а в компенсацию за них предложили к Заволочью волости Неведревскую и Истцо. Бояре удалились к великому князю, а вернулись с указанием послам «бранно молвити». Переговоры вновь были на грани срыва, и послы, обвиненные в том, что приехали в Москву «как бы развратным обычаем», чуть было не были отправлены восвояси. Поняв, что совершенно излишне было под конец переговоров в условиях хрупкого согласия выдвигать новые требования, послы вернулись к уже почти принятым решениям [605] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 104; АЗР. Т. II. № 175. С. 296–297. .

Чтобы впредь не возникало недоразумений, послами было предложено в договоре снова не упоминать волостей Маслов и Крюков десяток и Олучичи, хоть их и удерживают «великого князя люди», а гомельские села «имянно написати» так, как они были перечислены в предыдущих грамотах, но тогда в московскую сторону. Последнее предложение одобрил сам Иван IV [606] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 104–105; АЗР. Т. II. № 175. С. 297. .

Итак, было окончательно договорено установить перемирие от Благовещенья (25 марта) 7045 (1537) г. до Благовещенья 7050 (1542) г. Условия перемирия были рассмотрены выше, нужно только отметить, что к Гомелю были причислены следующие села: Уваровичи, Телешовичи, Тереничи, Кошелев Лес, Морозовичи, Липиничи, Полшане [607] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 105; АЗР. Т. II. № 175. С. 297–298, 314; № 7. С. 128; LM. Kn. 15. № 164. P. 212. . В свое время эти села, принадлежавшие разным волостям, были приписаны к Гомелю. Своим положением они как бы маркировали новую московско-литовскую границу, теперь же эти села, конечно, оказались очень далеко от восстановленной границы, на противоположной стороне р. Сож. Других населенных пунктов, обозначавших бы теперь не западные, а восточные пределы Гомельской территории, в договоре перечислено не было.

После ухода послов на подворье в набережной палате остался писарь Венцлав с королевским подьячим Угримом. Вместе с великокняжескими дьяками и подьячими они до следующего дня составляли и переписывали текст договора. И все же, когда 18 февраля должно было состояться торжественное привешивание к грамоте большой печати великого князя Ивана IV, печатей послов и писаря и целование креста как московским государем, так и послами, обнаружилось, что в тексте вместо «город Себеж и волость Себежская» записано: «города Себежа и всее земли Себежьские» [608] СИРИО. Т. 59. № 6. С. 106; АЗР. Т. II. № 175. С. 298. . Конечно, грамоту быстро исправили, инцидент был исчерпан. Дальнейшая церемония прошла без эксцессов.

20 февраля литовские послы выехали из Москвы, а 22 апреля в их сторону отправились московские послы — присутствовать на церемонии целования креста на договорной грамоте королем Сигизмундом. В июле договор был утвержден и литовской стороной [609] АЗР. Т. II. № 175. С. 316. .

Таким образом, ключевым в московско-литовских переговорах был вопрос о государственной принадлежности Гомеля и его территории. Литовская делегация, твердо придерживаясь инструкций, полученных на родине, в условиях постоянного давления сумела отстоять права ВКЛ на всю Гомельскую землю. В общем, возобладал обычный для перемирия принцип распределения территорий: «кто чем владеет» [610] Шеламанова Н.Б. Образование западной части территории России. С. 103. . Гомель весь, со всеми своими волостями и селами вернулся в состав ВКЛ.

Сама сущность перемирия подразумевала временный характер уступки ВКЛ Гомеля с волостями, но реальная практика показывала, что однажды закрепленные за одной из сторон территории очень сложно было вернуть назад. Вопрос о Гомеле еще не раз ставился московскими дипломатами, но, в конце концов, «бояре послом Гомья поступились» [611] Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. Т. II. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. М.; Варшава, 1997. С. 170. .

В целом в результате войны 1534–1537 гг. сформировалась линия московско-литовской границы, которая с некоторыми изменениями просуществовала вплоть до первого раздела Речи Посполитой.

Сохранявшееся пограничное положение Гомельской земли, испытавшей к тому же довольно значительный период московского господства (в течение которого выросло новое поколение людей), требовало от центральных властей ВКЛ весьма осторожного отношения к возвращенным землям. Ряд мероприятий действительно свидетельствует о подобном стремлении. Условно их можно разделить на несколько групп: 1. Действия центральных властей ВКЛ по поддержанию лояльности населения. 2. Контроль над деятельностью наместников-державцев. 3. Укрепление в пограничной зоне шляхетского землевладения и в целом военно-служилого сословия — опоры великокняжеской власти на местах. На восточной окраине государства не сложились очаги крупного землевладения (исключение — Стрешинская волость — собственность Виленской капитулы), и почти весь массив поднепровских и подвинских волостей представлял собой господарские владения, в которых функции управления возлагались на наместников-державцев. Эти представители великокняжеской власти обеспечивали функционирование административной и судебной систем, выполнение разного рода повинностей и сбор налогов [612] Любавский М.К. Областное деление. С. 300–301. В XVI в. в основном использовалось название должности (уряда) державца, но уже появлялись (у более значительных лиц) старосты. В XVII в. более распространено было название староста. Наместник (более архаичная форма) характерен был для периода до XVI в. . Наместники-державцы были обязаны заботиться о соблюдении прав и защите населения, но в то же время принуждать к выполнению повинностей, осознавая при этом, например в отношении Гомеля, «иж тот замок на украине есть, а к людемъ украиннымъ треба ся ласкаве заховати и не годиться им ни в чомъ обътяженя чинити» [613] НИАБ. КМФ-18 (Ф. 389). Оп. 1. Д. 21. Л. 188; Довнар-Запольский М.В. Очерки по организации западно-русского крестьянства в XVI веке. Киев, 1905. Приложение. С. 36. . Однако реальное управление восточными землями ВКЛ на местах было далеко от идеала.