Евгений Трефилов - Пугачев

— Не можно ли, ваше величество, у нас жинитца?

— Естли я здесь женюсь, — отвечал Пугачев, — то Россия мне не поверит, что я царь.

— Когда мы поверили, так, конешно, и вся Россия поверит, а за то больше, что мы — славныя яицкия казаки.

Тогда самозванец решил «им зделать удовольствие» и согласился жениться [475] См.: Емельян Пугачев на следствии. С. 92. .

На большом московском допросе Пугачев пояснил причину, по которой казаки захотели женить своего «амператора» — те якобы говорили ему:

— Ты как женисся, так войско Яицкое всё к тебе прилежно будет.

Они предложили самозванцу взять в жены семнадцатилетнюю дочь казака Петра Кузнецова Устинью: «Она-де девка изрядная и постоянная». Из других характеристик, данных Устинье казаками и казачками, можно привести и такие: «очень хороша девка» «девица прекрасная», «очень хороша, добра и постоянна», «девушка смирная». Кстати, Пугачев уже видел Устинью «на дивишнике» и был так впечатлен, что даже велел записать ее имя. Так что советы казаков совпадали с его собственными вкусами [476] См.: Там же. С. 92, 187; РГАДА. Ф. 6. Д. 467. Ч. 13. Л. 137 об.; Д. 506. Л. 198 об.; Ф. 349. Д. 7329. Л. 157 об.-158 об. .

Если верить показаниям самозванца, то среди приходивших уговаривать его был и казак Михайла Толкачев. Однако на следствии тот нарисовал несколько иную картину. По его словам, не казаки, а сам Пугачев был инициатором этой женитьбы. Самозванец, дескать, собрал казачьих старшин, среди которых был и Толкачев, и сообщил им о своем намерении. Старшины не советовали Пугачеву спешить с его осуществлением:

— Надо еще погодить. Ты не основал порядочно своего царства.

Самозванец «на них осердился и сказал, что в том их не послушает, ибо де есть в том моя польза, а какая, не сказал». Однако в конце концов старшины уступили. Причиной такой сговорчивости был страх за местных девок, которых самозванец брал себе в наложницы. «А как пред сим, — вспоминал Толкачев, — Пугачев трех девок из Яицкого городка в Берду уже взял и с ними в одной кибитке жил, то старики рассудили, чтоб впредь такого похищения не мог делать, и при том видя его в том совершенную наклонность, сказали ему напоследок, когда де есть в том, государь, ваша польза, то женитесь» [477] См.: Емельян Пугачев на следствии. С. 92, 187; РГАДА. Ф. 6. Д. 467. Ч. 13. Л. 137, 137 об.; Д. 506. Л. 198 об.; Ф. 349. Д. 7329. Л. 158. .

Казаки и Пугачев и в этом случае, как уже не раз бывало, перекладывали вину друг на друга. Однако даже из показаний Толкачева видно, какую важную роль яицкие казаки играли при самозванце, раз ему приходилось просить у них разрешения на женитьбу. При этом всё же остается загадкой, кто был ее инициатором. Но как бы то ни было, решение было принято, и в конце января 1774 года Пугачев заслал к Устинье и ее отцу (матери уже не было в живых) сватов — Михайлу Толкачева с женой Аксиньей и Ивана Почиталина. Самозванец утверждал, будто просил сватов передать Кузнецову: «…естли отдаст он волею дочь свою, так я женюсь, а когда не согласитца, так силою не возьму» [478] См.: Емельян Пугачев на следствии. С. 93, 187; РГАДА. Ф. 6. Д. 467. Ч. 13. Л. 137 об.; Д. 506. Л. 198 об., 199; Ф. 349. Д. 7329. Л. 158. .

Сваты, прибывшие в дом к Кузнецовым, отца не застали — старик уехал на похороны племянника. Не было в доме и Устиньиных братьев Егора и Андриана. А вот сама Устинья была на месте, коротала время «сам друг» со снохой Анной. Устинья хотела было спрятаться, но не успела.

— Не бегай, — сказали посланцы Пугачева. — Мы приехали тебя посмотреть и хотим высватать за гвардионца.

«Побыв малое время», сваты уехали назад, предварительно расспросив о кандидатке в «царицы» соседей и получив самую положительную характеристику. Через несколько часов Толкачев и Почиталин вернулись в кузнецовский дом в сопровождении множества яицких казаков. Когда гости стали заходить в сени, Устинья спряталась в подпол, а на вопрос, где она, сноха ответила, что не знает. Тогда казаки, выбранив «обеих скверною бранью» и приговаривая, что Устинье от них не скрыться, убрались восвояси. Устинья, выбравшись из подпола, стала бранить «обще с снохою» незваных гостей:

— Что они, дьяволы, псовы дети, привязались?

Через некоторое время в третий раз приехали сваты «во многом числе». Завидев их, «Устинья ушла было в другую, на-противную, избу», но оттуда ее вернули, и девка была «принуждена запросто, безо всякаго наряду, выти». Ей запомнилось, что, когда Пугачев вошел в двери, она стояла у печки. Пугачев сел на лавку и попросил показать ему невесту. Тогда сноха взяла Устинью за руку и подвела к самозванцу.

— Очень хороша, — сказал Пугачев. — Поздравляю тебя царицею!

Самозванец подарил невесте «рублей тритцать» и поцеловал, а она в ответ только плакала [479] См.: Пугачевщина. Т. 2. С. 118, 197, 198; РГАДА. Ф. 6. Д. 467. Ч. 13. Л. 137 об.; Д. 506. Л. 198 об., 199; Ф. 349. Д. 7329. Л. 158, 159. .

В это время домой с похорон вернулся Петр Кузнецов. Пугачев осведомился, действительно ли он хозяин дома и отец Устиньи, а получив утвердительный ответ, провозгласил:

— Я намерен на ней жениться. И спасибо, что поил да кормил!

Кузнецов, кланяясь Пугачеву в ноги, горько плакал о том, что дочь еще «молодехонька и принуждена идти замуж неволею, хотя и за государя».

Пугачев строго пресек эту сцену:

— Я намерен на ней жениться. И чтоб к вечеру готово было к сговору, а завтра быть свадьбе [480] См.: Пугачевщина. Т. 2. С. 118, 119,198. .

Этот рассказ основан главным образом на показаниях Устиньи и ее отца. Надо сказать, что он противоречит уверениям самозванца, будто Устинья пошла за него по своему желанию и по воле будущего тестя. О нежелании девушки выходить за Пугачева на следствии рассказывали также сестра Устиньи Марья и, что гораздо важнее, один из сватов, «государев» любимец, Иван Почиталин. По словам последнего, отец невесты также «не очень был доволен» предстоящей женитьбой [481] См.: Там же. С. 200; Емельян Пугачев на следствии. С. 92, 93, 187; РГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 199. .

Объявив Петру Кузнецову свое намерение и приказав Устинье не плакать, самозванец покинул их дом. А «около сумерек» будущей «царице» привезли наряды: «сарафан и рубашку голевую, сороку и шубу длинную лисью». Одевали невесту у печки, «убирали ее подрушки, а первая тут сваха была жена показаннаго Толкачова». Когда Устинью нарядили, в кузнецовский дом прибыл «государь». Сначала он «дарил» невесту деньгами, затем состоялось «рукобитие» — сговор между женихом и будущим тестем. Разумеется, событие следовало отпраздновать. Пугачев усадил невесту возле себя и приказал «подносить вино всем, тут бывшим». Пили за «благополучной зговор», за государя императора Петра Федоровича, за цесаревича Павла Петровича, за его жену Наталью Алексеевну и за невесту. «И продолжалось пьянство до самой утренней зари», после чего гости разъехались [482] См.: Пугачевщина. Т. 2. С. 119, 198; РГАДА. Ф. 349. Д. 7329. Л. 159. .