Дарья Короткова - Белорусские земли в советско-польских отношениях

Разногласия между белорусскими коммунистами и белорусскими эсерами подтолкнули последних к попытке установить прямые контакты с руководством РКП(б). 6 апреля 1920 г. в Москву выехала делегация БПСР во главе с членом ЦК БПСР Палутой Бодуновой. 8 апреля в Москве начались переговоры между членами ЦК РКП(б) И.В. Сталиным и Н.Н. Крестинским и представителями ЦК БПСР. Во время переговоров Бодунова обратила внимание собеседников на ошибки коммунистов Белоруссии в 1919 г., сделав особый акцент на недопустимости направления в Белоруссию работников, «совершенно чуждых белорусским трудовым массам». Она выразила желание тесно сотрудничать с российскими коммунистами. От имени БПСР Бодунова предложила руководству РКП(б) признать правительство БНР, созданное 12 декабря 1919 г. (то есть эсеровское правительство Ластовского), и допустить его представителей на мирные переговоры с Польшей; восстановить Белоруссию в ее этнографических границах, вернув в ее состав Витебскую, Гомельскую и части Смоленской и Черниговской губерний с преимущественно белорусским населением; организовать белорусские «красные» войска и сконцентрировать их на территории Советской Белоруссии; способствовать национальной культурно-просветительской работе в Советской Белоруссии; освободить всех членов БПСР, арестованных органами советской власти; оказать материальную помощь всем организациям БПСР на оккупированной поляками территории Белоруссии, в том числе военным организациям.

Выполнение этих требований означало серьезные политические уступки белорусским эсерам, в необходимости которых члены ЦК РКП(б) сомневались. Сотрудничество с «мелкобуржуазными» партиями на бывших окраинах Российской империи имело большое значение для борьбы с поляками, но, по мнению руководства РСФСР, белорусские эсеры просили слишком много. В результате было решено запросить по поводу сотрудничества с БПСР ЦК КП(б) Литвы и Белоруссии. В его ответе от 28 апреля 1920 г., подписанном В.Г. Кнориным, отчетливо проводилась мысль о нецелесообразности дальнейшего сотрудничества. Кнорин критиковал белорусских эсеров за «национализм», при этом в очередной раз доказывал, что белорусского национального движения не существует, а ЦК КП(б)ЛиБ поддерживает фикцию такого движения только в связи с требованиями международного положения 389.

Другой взгляд высказало руководство Западного фронта. Так, глава Реввоенсовета фронта И.С. Уншлихт доводил до сведения ЦК РКП(б), что партизанское движение, руководимое белорусскими эсерами, «принимает активное участие в организации действий повстанцев в местностях, занятых неприятелем», хотя считал целесообразным расставить на его ключевых постах коммунистов 390.

Ознакомившись с позицией руководителей КП(б)ЛиБ и Западного фронта, ЦК РКП(б) решил выполнить отдельные требования представителей БПСР (освободить арестованных белорусских эсеров, разрешить вести белорусскую работу в Витебской, Гомельской и Смоленской губерниях). 29 апреля 1920 г. ЦК КП(б)ЛиБ по распоряжению ЦК РКП(б) ввел своих представителей Б. Тышкевича и В. Шаранговича в Белорусский повстанческий комитет, который белорусские эсеры создали в марте 1920 г. для руководства партизанским движением. Вместе с тем руководство РСФСР воздержалось от рассмотрения вопроса о возрождении белорусской советской государственности, сославшись на сложное положение на Западном фронте. Белорусским эсерам было обещано вернуться к вопросу о создании Белорусского государства при изменении положения на фронте 391.

Иной ориентации придерживалась часть белорусских эсеров и их сторонников, входивших в Раду и правительство БНР во главе с В. Ластовским. Они считали возможным возрождение белорусской государственности при поддержке не Польши и России, претендовавших на владение белорусскими землями, а ведущих держав Запада и новых независимых государств, образовавшихся на территории бывшей Российской империи (особенно прибалтийских стран). Поэтому Ластовский главным образом делал упор на развитие связей с этими странами и старался держать дистанцию в отношениях с основными участниками конфликта в Восточной Европе – Польшей и Россией. Он придавал большое значение деятельности зарубежных представительств ВНР, требовал от них активной защиты белорусских интересов 392.

Уже весной 1920 г. представители Рады ВНР также выразили желание принять участие в ожидавшихся в скором времени мирных переговорах между РСФСР и Польшей. 10 апреля Рада направила ноты руководителям Польши, Советской России и Совету послов Антанты в Париже с требованием допустить белорусских представителей на эти переговоры. Эти ноты заинтересованные стороны проигнорировали.

Одновременно Ластовский не отказывался и от попыток установить прямой контакт с руководством РСФСР. Первые такие попытки были предприняты в апреле 1920 г. 23 апреля уполномоченный военно-дипломатической миссии ВНР в Латвии и Эстонии М. Маркевич передал в советское полпредство в Эстонии предложение начать переговоры при условии признания РСФСР «независимой Белорусской народной республики в ее этнографических и исторических границах до начала переговоров» 393. Советский представитель в Эстонии И.Э. Гуковский по поручению НКИД ответил, что «наше отношение к белорусскому правительству выяснится по мере того, как с развитием борьбы в Белоруссии станет ясною действительная сила тех или других элементов, и теперь заранее нам невозможно сказать, в какой степени мы будем иметь возможность рассматривать белорусское правительство, как выразителя белорусских масс. Этот уклончивый ответ не удовлетворил белорусов, и их представитель в Ревеле усиленно добивается от Гуковского начатия с нами переговоров и, в частности, разрешения на приезд в Москву» 394.

Тем временем положение как на фронте (поляки 25 апреля 1920 г. начали широкомасштабное успешное наступление на Украине), так и на международной арене (державы Антанты с настороженностью отнеслись к польскому наступлению и не торопились с его поддержкой) способствовало тому, что польская политика в отношении белорусских националистов стала более благожелательной. В мае польское правительство подписало соглашение о сотрудничестве с белорусской Наивысшей радой (группа А. Луцкевича), однако обошло в нем стороной вопрос об участии белорусских представителей в будущих переговорах с Советской Россией.

Явное сближение позиций части белорусских националистов с польскими властями встревожило российский НКИД. В записке в политбюро ЦК РКП(б) от 24 мая Г.В. Чичерин высказывал следующие соображения: «Нам надо быть крайне осторожными по отношению к белорусскому так называемому правительству, так как оно имеет возможность в европейском масштабе создавать нам дипломатические неприятности. Мы считаем поэтому своевременным исполнить, наконец, желание ожидающего в Ревеле белорусского представителя и дать ему возможность приехать в Москву, что поведет к переговорам, несомненно, затяжным по своему характеру. Необходимо было бы с целью привлечения белорусов на нашу сторону и с целью воспрепятствования польскому правительству перетянуть их на свою сторону путем подачек, разрешить белорусскому представителю в Ревеле приехать к нам для переговоров, причем установить краткий срок и поставить его в условия, делающие его приезд безопасным. Нужно, однако, нечто большее: нужно начать действительную политику предоставления белорусам возможности национального развития, то есть создания сети белорусских школ и признания белорусских обществ. Ввиду крупных задач, предстоящих нам по отношению к Белоруссии, мы считаем в высшей степени своевременным и желательным восстановить при Наркомнаце белорусский комиссариат» 395. Таким образом, белорусский вопрос, по мнению наркома, вновь должен был приобрести самостоятельное звучание в советской внешней политике и выйти за рамки отношений только между РКП(б) и белорусскими коммунистами.